Сергей Карамов - Ностальгия

– Глядите, товарищи дорогие, вот это буржуин, который только грабит наших граждан!

– Да, я буржуин, – признался человек во фраке, хохотнув, – и что из этого плохого?

– А что ты делаешь хорошего для людей? На что живешь? – допытывалась мрачная дама, словно допрашивала его в следственном изоляторе.

Буржуин нагло усмехнулся, погрозив тростью мрачной даме:

– Трости захотела?.. Это я могу!.. У меня целая фабрика.

Буржуин стал танцевать, поигрывая тростью и задорно смотря на посетителей ресторана. Мрачная дама испепелила своим ненавидящим взглядом буржуина и продолжала его допрашивать, повысив голос:

– Неужели? И что она производит?

– А производит она туалетную бумагу, – с небывалой гордостью сообщил буржуин и достал из кармана рулон круглой розовой туалетной бумаги.

– Как интересно! – воскликнула мрачная дама, вращая маузером. – Для народа стараешься, значит?

– А зачем для быдла стараться? – хохотнул буржуин, продолжая танцевать. – Для себя, дорогого и любимого, стараюсь, только для себя.

Мрачная дама выхватила из рук буржуина рулон туалетной бумаги и громко прочитала:

«Мягкая гламурная туалетная бумага для вашего удовольствия. Такая мягкая гламурная бумажка будет служить вашим самым неотложным потребностям».

– Позор! – заорал с места Илья.

– Да, позор! – повторила мрачная дама. – Народ для него всего лишь быдло! Таких буржуинов надо расстреливать на месте!

Антон выкрикнул с места, захлопав:

– Верно! Стрелять таких надо!

Ему вторил с места угрюмый Илья:

– Смерть буржуям! Но пассаран!

Мрачная дама направила маузер в сторону буржуина, прицеливаясь.

Буржуин испуганно попятился назад, крича:

– Как… как это?

– А вот так, наш суд суров, но справедлив! – воскликнула мрачная дама, после чего выстрелила в буржуина.

Раздался за сценой громкий звук выстрела, буржуин покачнулся и упал.

Вновь послышался «Интернационал», на сцену вышли моряк и двое в черных гимнастерках. Моряк вынес тело буржуина за сцену, а двое в черных гимнастерках сжали кулаки и сказали почти одновременно:

– Товарищи, наше дело правое! Победа будет за нами!

Пожилая пара захлопала.

– Чекисты всегда придут и наведут порядок, – продолжали двое в черных гимнастерках,

– Они всё видят, ведь везде один упадок!

Чекисты – ум, совесть, уши наши.

А буржуины сидеть будут у параши!

Андрей вспомнил старую шутку:

– ВЧК – всякому человеку конец.

Антон повернулся к Андрею, нахмурился:

– Замолчи, буржуин! И тебя надо раскулачить.

– Меня? – усмехнулся Андрей. – Нет, пока я не такой богатый, как кое-то в Москве.

– Гм, это ж кто такие? – Антон пристально глядел на усмехающегося Андрея. – Ну, отвечай!

– А вот такие, которых все у нас в стране знают… Некоторые даже в бега подались.

– А-а, налогов не платят и скрываются, – произнес Антон то, что слышал недавно в теленовостях, – или своровали и скрываются.

Андрей продолжал усмехаться, решив не вступать в лишние пререкания с другом.

Двое в черных гимнастерках вместе с мрачной дамой стали петь «Интернационал», показывая посетителям ресторана, что надо подпевать вместе с ними. Слова известной революционной песни подхватили все посетители ресторана, кроме Андрея и Васи; с каждым аккордом музыка звучала все громче и также громче пели артисты и посетители ресторана:

Антон обратил внимание, что его друзья не поют, и сказал:

– А ну пойте с нами.

– Нет, петь мы не будем, – ответил Андрей.

Антон махнул рукой и продолжал петь с вдохновением со всеми: