Фиона Хиггинс - Черная книга секретов

Даже бесчувственный Иеремия Гадсон был ошарашен, когда перекупщики трупов предложили ему умертвить Ладлоу Хоркинса, дабы получить свежий труп, но не только у них голова работала подобным образом. Спустя несколько лет некие Уильям Бар и Уильям Хейр получили печальную известность, совершив убийство с такой же целью. Они решили подзаработать на перепродаже трупов, но тяжелой и грязной работой по раскопке могил эта парочка погнушалась, а потому придумала следующий ход: не доводить труп до похорон и могилы, а брать собственноручно убитых свеженькими. Поскольку Хейр держал гостиницу, то первой жертвой пал его постоялец, получивший за свои деньги вечный сон.

Когда братья Корк выдвинули предположение, будто мясник Горацио Ливер начиняет свои пироги человечиной, они шутили, но в каждой шутке есть доля правды, и мне вспомнилась совершенно правдивая история о подобных пирожках, а именно история Суинни Тодда, печально известного брадобрея с Флит-стрит, который прославился остротой своих бритв и до смерти серьезным отношением к ремеслу.

История Суинни разворачивалась в Лондоне несколько лет спустя после событий в Пагус-Парвусе. Еще во младенчестве брошенный родителями, малыш Суинни попал в ученики к некоему мистеру Джону Крюку, торговавшему ножевыми изделиями, из коих он особенно ценил бритвы. Весьма вероятно, что Крюк заставлял мальчика воровать, — хозяева нередко вынуждали своих учеников заниматься подобными делами, — и потому неудивительно, что в конечном итоге Суинни очутился за решеткой Ньюгейтской тюрьмы. К этому времени главной целью мальчика стало выжить любой ценой, и он попросился в подмастерья к тюремному брадобрею, в чьи обязанности входило брить осужденных перед казнью. Такая работа позволяла Суинни обшаривать карманы, и из тюрьмы он вышел поднаторевшим еще и в этом умении и к тому же полный злобной решимости оставить по себе громкую славу.

Суинни открыл цирюльню на Флит-стрит, в те времена бывшей настоящими трущобами, и дал волю своим дурным наклонностям по части воровства и убийств. Садясь в кресло в цирюльне у Суинни, клиент подписывал себе смертный приговор. Кресло было устроено таким образом, что цирюльник простым нажатием педали заставлял его вместе с клиентом провалиться в подвал, а наверх в тот же миг выскакивало другое кресло, пустое. Неизвестно, когда именно Суинни грабил и резал свои жертвы — то ли еще в кресле, то ли уже в подвале. А вот что доподлинно известно, так это что никто из клиентов, вошедших в цирюльню на Флит-стрит, обратно не выходил.

Главной сложностью убийства были производственные отходы, то есть, собственно говоря, трупы, от которых следовало как-то избавляться. Суинни повезло: здание цирюльни находилось на фундаменте старой церкви, и из подвала открывался ход в настоящий лабиринт катакомб, причем один из тоннелей вел прямиком в подвал к соседке Суинни, некоей миссис Ловитт. Она тоже держала на Флит-стрит лавочку.

Точнее, пирожковую.

Миссис Ловитт и Суинни Тодд заключили кошмарную на сторонний взгляд договоренность, каковая вполне устраивала их обоих. Цирюльник больше не знал мороки с трупами, а у миссис Ловитт пирожки стали расходиться… ну просто как горячие пирожки. Покупатели не могли нахвалиться на нежность и сочность начинки.

Возможно, живи Тодд в Пагус-Парвусе, и он однажды ночью постучался бы в дверь к Джо Заббиду. Уж конечно, его признание заставило бы тайну Горацио Ливера померкнуть.

Помните исповедь гробовщика? Септимус Мортис упоминал историю о том, как некоего молодого человека похоронили заживо и родные узнали о трагедии, когда уже было слишком поздно. Возможно, вы задаетесь вопросом, часто ли подобное случалось во времена Ладлоу — ведь врачи тогда были не столь искусны, как теперь, когда они научились легко отличать летаргию от смерти. Некий граф Карниц-Карницкий, здравствовавший в 1800-е годы, не доверял профессионализму врачей так сильно, что заблаговременно разработал для себя особый гроб уникальной конструкции, приделав к нему дыхательную трубку на случай, если его похоронят заживо. Как и у изделия Септимуса Мортиса, трубка тянулась из гроба на поверхность земли, но этим изобретательность графа не ограничилась. Гроб был снабжен устройством, которое в случае, если после похорон под землей отмечалось какое-то шевеление, скажем, дыхание или движение грудной клетки, запускало подъем флага над могилой и включало особый звонок. Граф определенно был не одинок в своих страхах, поскольку приблизительно в те же годы некий мистер Мартин Шитс снабдил свою будущую могилу переговорным устройством, которое позволило бы ему позвать на помощь, окажись он погребен заживо.