Роберт Уэйд - Восхитительная

— «Красотворец» будут выпускать не во флакончиках, а в тюбиках, — перебил его Роуз, — но основную идею вы уловили. Все дело в перевоплощении. На этом строится вся кампания. Более того — мы покажем его воочию, шаг за шагом. Возьмем обычную непривлекательную мисс — продавщицу или стенографистку — и сделаем из нее первую красавицу мира.

Керри недоверчиво хмыкнул.

— А не лучше было бы взять манекенщицу или актрису, которая бы знала, что и как?

Роуз допил джин и подчеркнуто терпеливо вздохнул.

— Билл, манекенщиц и актрис используют все косметические фирмы. Здесь совсем другое дело. Речь идет о подлинном перевоплощении. Мы совсем не хотим, чтобы кто-то сказал, будто все это просто ловкий трюк. Поэтому-то мы и ищем простую, ничем не примечательную девушку, которая понятия не имеет о подобных вещах. А затем сделаем ее красавицей. Настоящей красавицей, словно она такой и родилась.

— Что-то вроде Пигмалиона?

— Можно и так назвать, если хотите. Но все без обмана. Уж не сомневайтесь. Нашему агентству здорово повезло. Если мы удачно проведем эту кампанию, она принесет нам славу, следовательно, и новые заказы. — Он умолк и хмуро уставился в пустой стакан. — Давайте-ка еще по одной на дорогу, и я улетучиваюсь.

— Ладно, Клайв, — отозвался Керри. — Еще по одной на дорожку.

Она была среднего роста и вся какая-то неуклюжая и безликая. Но это не было естественной неуклюжестью — просто ее фигуру обезображивало дешевое бесформенное платье из грубой голубой материи («Крашеная мешковина», — саркастически отметила про себя Бренда Мэйсон).

Темно-каштановая челка, спадая на лоб, делала ее короткое лицо еще короче. Кожа на лице была желтоватого оттенка, словно с нее не сошел прошлогодний загар или старая грязь.

Однако, как заметила мисс Мэйсон, в девушке чувствовалась какая-то непринужденность, даже элегантность, а руки у нее были красивыми, с тонкими длинными пальцами. Добавьте к этому умные глаза и приятный голос. Ее звали Мэри Стенз.

Этим утром они с Полом Дарком просмотрели четыре кандидатуры. Ни мисс Мэйсон, ни Дарк толком не знали, что требовалось от претенденток. В объявлении говорилось, что требуется некрасивая девушка, хотя это мало о чем говорило. Некрасивость, похоже, являлась чем-то вроде промежуточного звена между красотой и уродством. Но кому под силу определить, где заканчивается первая и начинается второе? К этому добавлялось и другое: характер человека, его воспитание, манеры. Все четыре девушки не отличались красотой, но в остальном были совершенно непохожи друг на друга. Попытавшись представить себя на месте руководителя рекламы косметической фирмы, Дарк наконец остановил свой выбор на одной — не лишенная женственности, с неплохой фигурой и обычным лицом, которое, судя по всему, мог сделать более привлекательным умелый парикмахер и опытная косметичка. Это была Мэри Стенз.

Дарк неторопливо расхаживал по кабинету мисс Мэйсон, курил и прислушивался к тому, как девушка, сидя у стола, отвечает на вопросы Бренды. Время от времени он сам делал какое-то замечание или задавал вопрос, но в основном только молча наблюдал. Из отдельных вопросов и ответов в его воображении, словно в калейдоскопе, все яснее складывалась картина прошлого Мэри Стенз.

Мэри была актрисой, но, похоже, далеко не первоклассной. В течение четырех сезонов она играла в театре небольшие роли, не требовавшие внешней привлекательности. Однажды выступала по телевидению — в сцене, которая по хронометру режиссера заняла одиннадцать секунд; не раз принимала участие в радиоспектаклях — здесь ее выручала хорошая дикция. Года два назад сыграла эпизодическую роль в каком-то неприметном фильме, но монтажер вырезал её эпизод, так что этого не следовало принимать во внимание. Ее амплуа — характерные роли, но в последнее время такие актрисы не очень нужны, и несколько последних месяцев она «отдыхает», зарабатывая на жизнь стенографией и машинописью. К сожалению, стенографистка она неважная, а машинистка — совсем плохая. Итак, ни в артистической, ни в деловой карьере особыми успехами Мэри Стенз похвалиться не могла.

Отец ее был австрийцем, эмигрировавшим в Англию после фашистского путча и умершим от рака в первые месяцы войны. Матери повезло в футбольном тотализаторе, и теперь она добросовестно пропивала выигранные две тысячи фунтов в своей маленькой квартирке в Бейсуотере. Брат Мэри жил в Канаде, старшая сестра — в Беркенхеде. У обоих были семьи и, наверное, у каждого орава детей.