Всеволод Бенигсен: Раяд

– А что с комплексом?

– С рестораном, что ли? Да ничего. Здание просто слегка перестроили. Теперь он не «Кавказ», правда, называется, а «Казбек». Какая разница, сам не пойму. В общем, да ну их всех. Чума на оба ваших дома, что называется.

– Ясно. Интеллигенция отплывает на философском пароходе.

– Что?

– Так… аллюзия. А я к тебе шел, – вздохнул Костя. – Хотел отца повидать. Занятный старик. Понравился он мне.

– Да это, – замялся Кроня, – отец-то умер.

– Как?! Когда?! Я же.

– Помнишь, вы тогда после всей этой заварухи с Ленкой заходили. Вот через несколько дней он и умер. Сердце. Я сразу и решил отсюда смотаться.

Теперь они просто стояли друг напротив друга и молчали.

– Ты извини, – прервал паузу Кроня, – мне… это… надо собираться. Время – деньги, сам понимаешь.

– Ну да, – растерянно кивнул Костя.

Отходя от дома, куда он, конечно, и не стал входить (теперь-то зачем?), Костя вдруг понял, что вернулся сюда совсем не из любопытства и не из-за Крони или его отца. Он хотел видеть Вику. Эта мысль его удивила. Но удивила скорее приятно. Вика вдруг показалось ему каким-то лучом, который своим светом может разукрасить этот блядский мир во что-то хотя бы терпимое для глаз. Вместо невнятного передвижения куда-то в сторону шоссе Костя вдруг развернулся и почти побежал к Викиному дому. В гостях у нее он никогда не был, но номер квартиры запомнил еще с того разговора на улице.

«Действительно, – думал Костя, – каким же идиотом я был! Не зашел в прошлый раз, не позвонил. Сдал мобильный Антипенко и даже ее телефон не скопировал. А Антипенко, сука такая, еще усмехнулся и говорит: "Надеюсь, звонков личного характера не было". Урод. Да нет, это я – урод. Она ведь наверняка звонила, искала, писала. Господи, только пусть она будет дома!» Теперь ему казалось, что весь смысл его пребывания в этом районе сосредоточился в одном – в Вике. Он знал, что так нельзя. Нельзя делать смыслом всего что-то одно, что-то конкретное, дело ли, человека ли, не важно. Если сделаешь смыслом жизни постройку дачи, то когда она сгорит, ты повесишься. Сделаешь смыслом жизни любимого человека, а он уйдет и ты снова останешься у разбитого корыта. Нет, ни в коем случае. Но сейчас Костя плевал на знания и на интуицию. У него просто не было другого выхода.

Неведомая сила тащила его за шкирку так, что ноги едва касались земли, словно он был самолетом, пытающимся оторваться от взлетной полосы. Лифта он не стал дожидаться – все внутри дрожало и дребезжало от желания увидеть ее, услышать ее голос, почувствовать запах ее волос, кожи. Он взлетел на лестничную клетку второго этажа, заметался. Нет, выше. Поднялся выше. Нет, следующий этаж. Вот и дверь. Он отдышался и нажал кнопку звонка. Звонок что-то зачирикал. Костя прислушался. Идет, нет? Нажал еще раз. «Надо было бы позвонить по телефону сначала», – подумал он с досадой про себя. Но тут из-за двери раздался Викин голос.

– Кто там?

Внутри Кости все замерло от волнения, и он услышал глухой стук собственного сердца.

– Это я, Костя.

За дверью почему-то наступило молчание.

«Может, ей надо одеться?» – подумал Костя и начал лепетать что-то несуразное, какие-то идиотские извинения.

Дверь после долгой паузы открылась. Костя увидел Вику и сделал шаг, чтобы обнять ее, но… вдруг почувствовал, что она этого не хочет. Только сейчас он заметил, что ее глаза как-то странно блестят.

Он замер на пороге, не зная, что делать, что сказать.

– Это все из-за тебя, – сказала она сквозь зубы и резко захлопнула дверь.

Он остался стоять на лестничной клетке. «Что из-за меня?» – растерянно подумал Костя. Он хотел снова позвонить, но не стал. Раз Вика захлопнула дверь, значит, всё. Он знал ее характер. Вероника была такой же.

Костя сидел на лавочке и курил. В кармане вторую минуту отчаянно вибрировал мобильный. Говорить ни с кем не хотелось. Хотелось послать все и всех на хуй.

Но это был Разбирин. И Костя нехотя принял звонок.

– Да, Василий Дмитриевич.

– Не могу до тебя дозвониться прямо. Ну что, как настроение?

Голос Разбирина был до раздражения бодр.

– Паршивое, – скупо ответил Костя и сплюнул под лавочку. – Очень паршивое.

– Как так?

– Вот так, – едва сдерживая злость, ответил Костя. – О чем вы вообще говорите? Вы бы видели район.

– Понятно.

– Да что вам понятно? – раздраженно процедил сквозь зубы Костя.

Обескураженный такой реакцией, Разбирин затих. Но потом все-таки проявился.

– Слушай, я тебе вот что хотел сказать. Просто как-то вылетело из головы в прошлый раз. Батона-то твоего застрелили.