Анастасия Монастырская: Теща Дракулы

Молодой да смелый! Доверенное лицо, правая и верная рука во всех делах и начинаниях. Но, безоговорочно доверяя Ебате, Дракула никогда не забывал его проверять. Когда-то князь уже попал в ловушку из-за того, что доверился родному брату. Глупец тот, кто наступает на одни и те же грабли. Ни пустозвонства, ни наглости не прощал, потому и взбеленился тотчас:

— Не тебе, пес смердящий жену обсуждать, — отрезал князь. — Еще слово молвишь, на конюшню отправишься. Давно плетей тебе не отвешивал.

— Не гневайся, господарь, — Ебата чутко уловил, что Влад нынче не в духе. — Просители к тебе. Дело уж больно необычное.

Плохое настроение князя мигом рассеялось.

— Какое такое дело? — с любопытством спросил он.

— Жена мужа в измене обвинила, у тебя справедливости просит.

— Кто такая, чтоб вперед мужика выступать?

Ебата ухмыльнулся:

— Если б не разлучница, никогда бы не решилась, а тут ревность да обида разум замутили. Разлучница — мать ее. Сам понимаешь,

Сердце кольнуло. Были знаки, были.

— Приведи!

Как есть — трое. Молодка востроглаза и вертлява, несмотря на излишнюю полноту. Неверный муж испуган, но по-прежнему тверд в поступке своем. Мать, она же разлучница, спокойно держалась в стороне, будто и ни причем вовсе. Волосы убраны под платок, на покатом лбу недоуменная морщинка, губы сжаты. Руки она держала сложенными на животе.

«Будто дитя нерожденное защищает», — осенило Дракулу.

— Сказывай.

— Прости, твое величество, что потревожили мы тебя, — заголосила поруганная жена. — Да только не у кого, кроме тебя, господарь, справедливости просить. Вот муж мой венчанный, вот мать моя родная, а промеж ними любовь, мне, значит, обман. Вчера на сеновал пошла, а там они милуются, стыда да сраму не зная. Как быть, господарь? Рассуди!

Посмотрел на зареванную женку князь и нахмурился. Быстро сор из избы вынесла, видать, действительно в расстройстве пребывает. Супружеская неверность — дело привычное, но после того, как Влад сел царствовать, случаев поубавилось. Стоит ли мужу своему изменять. Коли кол тебя на причинное место дожидается? Однако мужей ни разу не обвиняли — погуляет и вернется, куда ж ему деваться?

— Ты что скажешь? Отчего жене молодой изменил? Да еще с кем — с тещей?!

Тот молчал долго, но вдруг решился:

— Ты как хочешь, суди, господарь, да только нашей вины с Анной тут нет. Жена моя, Микаела, хозяйка справная, жена пригожая да верная. Жаль, детишек мы с ней не прижили, но тут уж воля божья. Слова худого о ней не скажу. Но не люба! Домой иду, ноги сами к дому тещи поворачивают. Иду и сам над собой посмеиваюсь: эка зацепило! Приду, она накормит, напоит и смотрит, будто единственный я у нее, Богом назначенный. Вот и получилось: была теща, стала женой. Ты не сердись, твое величество. Сопротивлялась, как могла. Силой взял. Меня казни! Я один во всем и виноватый.

— Нет! — бросилась в ноги государю обманутая жена. — Если его убьешь, то и меня вместе с ним. Нет его, и меня нет. Прости, твое величество. Бес попутал, оговорила и мать, и мужа. Привиделось дурное, вот и бросилась защиты искать. Прости, если можешь, а нет — так не милуй, все одно теперь — пропадать.

Разлучница даже с места не двинулась: застыла соляным столбом.

— А ты что скажешь? — обратился к ней Дракула.

— А нечего мне говорить, господарь, — спокойно и с достоинством ответила та. — Никто надо мной не насильничал. Не захотела бы, так и не вскочил бы зятек. По доброй воле слюбились. Ни о чем не жалею! И не стыди — пустое все! Мужа моего ты два года назад казнил. За что тот смерть принял, того не ведаю. Других мужиков в деревне нашей нет. За твой престол полегли, все как один. Вот бабы и маются, каждой ласка нужна.

— Старая ты уже для мужских утех! — встрял Ебата.

— Кто, я? — Доселе спокойная, она мигом превратилась в шипящую кошку. Рванув на пышной груди рубаху, пошла на писаря: — Ты на меня посмотри! Ягода спелая! А то, что у дочки мужа отобрала, так сама виновата: за мужиком лучше глядеть надо, а не семечки лузгать!

— Получается, я виновата? — Микаела вытерла вышитым рукавом слезы и ринулась в бой. — А кто в хату мою приходил? Кто хвостом перед ним крутил? Зятек то, зятек се! Кто меня хулил, неряхой да склочницей обзывал?! Кто к бабке за приворотными травками бегал? Скажи, что не ты?

— А я и скажу! — подбоченилась Анна, забыв про все на свете. — Он меня и без приворотов полюбил. Какая есть, такую и взял. Жалели тебя, а так бы все раньше сказали!

— Мама! — Микаела вдруг плюхнулась на землю и громко заревела. Муж осторожно приблизился к ней и стал ласково гладить по голове: