Константин Рольник: Расстановка

Заговорщик обратил внимание и на рекламу — ведь она не только предлагает товары, но и формирует вкусы читателей. «Купите книгу «Азбука самогонщика» — кричал броский заголовок — «технология производства крепких напитков от приготовления браги до устройства самогонного аппарата». Материальное и духовное «окормление» граждан, как всегда, шли рука об руку: тот же магазин предлагал книгу «Ангелы и бесы» («живой рассказ священника поведает вам о природе Ангелов и Бесов, их происхождении и предназначении. Вы узнаете, как ангелы помогают людям, как установить контакт со своим ангелом-хранителем, как бесы соблазняют человека, как с ними бороться и многое другое»). Обе книги стоили одинаково — по 110 рабсийских гроблей.

С особым удовольствием Рэд прочел жалкие верноподданные вирши на последней странице «Урбоградских ведомостей»:

— Великолепно — ухмыльнулся Рэд — единственная ошибка в отсутствии кавычек в предпоследней строке. Если бы имелась в виду правящая партия «Единая Рабсия», стихотворение было бы не только складным, но даже и честным. — Интересно, в какой степени правители верят своим же льстецам и подхалимам?

Залог победы революции Рэд видел не только в том, что безобразия, оставшись без контроля со стороны общества, все росли — но и в том, что власть убаюкала себя россказнями собственной прессы о наступившей в стране счастливой жизни. Некомпетентность, слепота и самоуверенность врагов, их расчет на полную безнаказанность, на право и возможность отбирать у людей последние крохи — все это было подлинным подарком для повстанцев.

Рэд, брезгливо покривившись, закрыл папку «Липа» и вновь вернулся к серьезным материалам. Еще раз проработав мысленно статистику о производимой городом продукции, уровне жизни семей, численности учащихся и работающих, о других определяющих параметрах, Рэд снял с глаза миниатюрный монитор, положил микрокомпьютер обратно в тайник, под розетку, и спустился с чердака в дом. Было около десяти часов утра. Рэд планировал, проводив Стрижа, приняться за исследование судеб людей — кандидатов, набранных вербовщиками Урбограда для подпольной работы.

— Интересно — подумал заговорщик, неторопливо спускаясь в прихожую по рассохшейся приставной лестнице — Кто же их набирал? Ведь оценки вербовщиков могут совершенно не совпадать с моими. Остается надеяться на их мудрость и проницательность. Конечно, для такой работы нужен талант психолога. Привлечение людей — род искусства.

Музыкант Артем Зернов стоял на остановке, держа в руке черный плоский чехол, скрывавший синтезатор «Амаха», и любовался цветочной клумбой, ожидая автобуса. Несмотря на то, что денежные дела Артема в последние годы поправились, личного автомобиля он покупать не стал. Принудительное страхование, высокий налог на владение автомашиной, бешенные цены на бензин и необходимость общаться с вымогателями из автоинспекции — вся эта морока, позволь он ей вторгнуться в свою жизнь, не оставила бы камня на камне от вдохновения, столь необходимого музыканту. Поэтому, продав унаследованное от тещи авто, Артем предпочитал городской транспорт. Мимо, по главной магистрали Урбограда — проспекту Реакции (прежде он звался «проспект Революции», но был недавно переименован) — летел поток разноцветных автомобилей. Был уже полдень, лучи Слунса ярко освещали ближние многоэтажки. Они показались Зернову розово-сахарными — он был склонен к причудливым ассоциациям. Именно эта раскованность мышления позволяла ему находить новые привлекательные сэмплы для своих композиций — его электронная музыка завоевала популярность не только в Урбограде, но и в столице. Более того — два его альбома, выпущенные в Моксве, привлекли внимание зарубежных продюсеров. Зернов был в мире электронной музыки восходящей звездой. В последнее время он часто говорил знакомцам о предлагаемых ему в Моксве выгодных контрактах, но переезжать из провинции в столицу не торопился.

— Я слишком люблю этот город, боюсь ностальгии — отшучивался он, сверкая всегдашней белозубой улыбкой. — и потом, там меня заставят пахать с утра до ночи. Я так не могу. Свободный режим дня, возможность подумать, собраться, посидеть в тишине — вот что мне нужно. А какая тишина может быть в людском муравейнике столицы? Да и с друзьями пришлось бы расстаться, а я к вам прикипел сердцем, дорогие охламоны.