Игорь Ревва - Сафари

— Кто? — глупо переспросил я. — Гринвич. Я же говорю, что мы с ним вместе приехали.

Было заметно, что она пыталась сдержать улыбку. Но получилось это у нее не очень-то хорошо. Окрыленный эффектом, я уже хотел выдать следующую порцию белиберды, но меня осторожно похлопали по плечу.

Оборачиваюсь. Двое. Стоят. Морды — хуже не встречал.

— Приятель, валил бы ты отсюда на хрен, — миролюбиво говорит один.

— Ага, — киваю я, — щас! Только шнурки поглажу.

— Это чужая женщина, не твоя, — презрительно цедит второй. Видно, что слова ему удается подбирать с большим трудом.

— Пошел ты… — отвечаю я.

— Ну, сука!.. — мгновенно звереет тот.

Первый тоже звереет, но молча, без слов. Он протягивает свою волосатую лапищу, чтобы схватить меня за грудки. И тут я его бью. Сильно бью, некрасиво, два раза. Коленом в пах и тем же коленом по морде — когда он, охнув, сгибается.

Второму я успеваю только дать по шее ребром ладони, но очень неудачно — никакого эффекта. Тогда я толкаю на него согнувшегося приятеля, перепрыгиваю через столик и бегу к двери на улицу.

Мысль о том, зачем мне все это вообще было нужно, присутствует в моей башке очень недолго и вскоре сменяется более актуальной — что такого мудака, как я, еще поискать надо. Бегаю я хорошо, дерусь тоже неплохо, но, судя по звуку, за мной устремилось все гнилостное содержимое этого бара. Интересно, чья это девушка была? Шефа этой банды? Хозяина бара?

Нет, неинтересно. Вру я, неинтересно мне сейчас это. Мне сейчас интересно, догонят ли? Ведь если догонят, больше ничто уже меня интересовать в этой жизни не будет, разве что больничная койка, да и то не наверняка.

На ходу оглядываюсь через плечо — человек шесть бегут, а мне показалось, что сотни полторы… Что-то нервничаю я. От шестерых-то я смоюсь. Тем более что двое уже подают явные признаки усталости — не резво они как-то бегут.

Я прибавляю скорости. Узкий переулок, темно. Сворачиваю направо, краем глаза успевая заметить, что двое преследователей все-таки отстали. Делаю рывок вперед, сворачиваю еще раз…

Тупик.

Останавливаюсь. Оглядываюсь по сторонам. Серые стены, серый асфальт, серые фигуры позади. Только небо — угольно-черное с мерцающими блестками звезд.

Преследователи поняли, что мне теперь не уйти. Они останавливаются и начинают расходиться, перекрывая мне выход из тупика. Четверо. Двое что-то держат в руках. Ножи? Кастеты? Камни?

Они медленно приближаются. Мне кажется, что я различаю в темноте их наглые ухмылки. Ухмылки палачей, понимающих, что жертве теперь никуда не деться. Что теперь с ней (со мной) можно делать все, что захочется. Можно избить, искалечить, изуродовать, убить — медленно, неспешно, наслаждаясь каждым мигом доставляемого мучения.

Звери. Хищники.

Я лезу в карман и достаю пульт. Нажатием первой кнопки я включаю глушилку. Нажатием второй — защитный экран. Теперь никто не войдет в этот тупик. А заглянувший сюда случайный прохожий ничего интересного не заметит — пусто тут, нет никого.

Все четверо останавливаются. Радужная пленка защитного поля, возникшая вокруг меня, приводит их в недоумение. Ночь, тишина, стоящий перед тобой человек окутывается тончайшей, словно мыльный пузырь, радужной светящейся пеленой. Должно быть, это очень красиво выглядит, думаю я, нажимая еще одну кнопку и сбрасывая маскирующую паутину.

Освободившиеся от паутины драббы вызывают у преследователей не меньшее изумление, чем пелена защитного поля. Младший драбб остается возле стены, во все глаза наблюдая за вторым. А тот неспешно приближается к одному из преследователей и делает неуловимо быстрое движение рукой.

Тишина. Слышно даже, как брызги крови, сорвавшиеся с лезвия ножа, шлепаются о стену и мостовую.

Двое из преследователей испуганно пятятся. А третий — кидается обратно, натыкается на глушилку, начинает биться в ней, словно муха в паутине. Проходящий мимо драбб небрежным и плавным движением погружает нож в его шею, и тело неподвижно провисает в невидимых силовых лучах глушилки.

Один из оставшихся в живых понимает, что теперь, возможно, наступила его очередь. Он делает шаг вперед.

Взмах рукой — драбб отшатывается, лезвие едва не полоснуло его по лицу. Мех на его голове начинает искриться — признак страха. Хорошо, что нападающий этого не знает. Он делает второй выпад, драбб подныривает под нож и наносит сильный удар ему в живот. Мне кажется, что я слышу треск разрываемой лезвием плоти.

Последний из оставшихся в живых преследователей разворачивается, подпрыгивает и бьет драбба ногой. Удачно бьет — драбб отлетает метра на полтора и грохается на асфальт, словно мешок с песком. Похоже, этот парень неплохо владеет приемами рукопашного боя, думаю я, нащупывая в кармане рукоять бластера.