Галина Полынская - Здравствуй, Фергана!

В очаге трещало, разбрасывая зеленые искры, отсыревшее брикетное топливо. Лагин, в светло-сером свитере крупной вязки и черных штанах, старался держаться поближе к огню и маленькому столику с бутылкой сугриппы. Фергана сидел напротив и сверлил его тяжелым взглядом. Глотнув терпкой настойки, Лагин прочувствовал, как холодная сугриппа обжигает горло, откашлялся и начал:

– Не всегда я сидел дома и пил…

– Сложно представить!

– Фегана, если хочешь услышать историю, прошу тебя, не перебивай.

Переступив с лапы на лапу, лигр уселся поудобнее, демонстративно тяжело вздыхая и постукивая об пол кончиком хвоста.

– До того, как ты у меня появился, я работал аналитиком…

– Да-а-а? – изумился Фергана. – И что же ты анализировал? Прости, что снова перебил, но я могу представить тебя работающим кем угодно, чем угодно, но то, что ты способен функционировать, используя при этом голову, и в мыслях не мелькало!

– Очень зря, – усмехнулся Лагин, ничуть не обидевшись. – Довольно долго и успешно я функционировал, используя голову в закрытой аналитической группе, занимавшейся сменой власти. Мы разрабатывали варианты, просматривали возможные развития событий, выбирали самый бескровный и самый кровопролитный сценарий. После утверждения наша группа координировала его исполнение от начала до конца. На моей практике чрезвычайно редко осуществлялись кровопролитные варианты, в этом отчасти и моя заслуга была. Кстати, в нашей группе я был единственным землянином, а это кое-что да значит.

Лагин замолчал, глядя в окно. Сквозь выпуклое стекло нехотя сочилось тусклое утро. Его свет медленно разливался по искусственным доскам стен: ни на взгляд, ни на ощупь их нельзя было отличить от природных, деревянных. Фергана с сомнением разглядывал Лагина, будто увидел его в первый раз, и не верил сказанному. Лагин верно истолковал его взгляд.

– Слышал о перевороте на Мелерехе?

– Кто ж о нем не слышал.

– Это моя предпоследняя работа в команде, можно сказать, особая гордость – наисложнейшая комбинация, обошедшаяся без единой жертвы. Очень удачно получилось.

– Гордость? – край верхней губы лигра дрогнул, обнажая голубоватые клыки. – Да там пять тысяч человек по тюрьмам распихали! И это называется «очень удачно»?

– По-моему, гораздо лучше пересидеть в тюрьмах, чем перележать в гробах.

Фергана посмотрел на сутулые плечи Лагина, на тощую шею, торчащую из вязаного ворота, небритое лицо с запавшими серыми глазами, всклокоченными черными волосами, падающими на лоб, затем перевел взгляд на длиннопалые руки с узкими ладонями, и сказал:

– Я тебе не верю. Не верю, что ты способен на такую деятельность.

Лагин молча встал и направился к утопленному в стену шкафу. Он долго возился, выискивая что-то в его недрах, затем достал небольшую металлическую коробку. Поставив ее на столик перед Ферганой, Лагин снял крышку. Взяв лежавший сверху квадратный белый медальон на цепочке, Лагин поднес его поближе к лириному носу, чтобы тот смог прочитать выбитую надпись: «Аналитическая группа «Гость». Лагин (Моуз-2) второй аналитик. Сфера: устранение, переворот. Доступ: без ограничений». Положив медальон на стол, Лагин вынул из коробки стопку каких-то бумажных листков, под ними оказался черный предмет средних размеров.

– Что это? – потянулся к коробке Фергана.

– Пистолет.

– Никогда такого не видел.

– Разумеется, это старая модель, еще требующая перезарядки, в комплекте идут вот такие обоймы, – он достал со дна пару плоских прямоугольных предметов поменьше. – Мне не захотелось его ни на что менять, он со мной полжизни, я ему доверяю. Теперь веришь?

– Хм-м-м, – ответил лигр. Заметив, что топливо в очаге стало больше шипеть и искрить, чем гореть, он подул хорошенько и зеленоватые языки заплясали снова. – Ну, допустим… допустим… И как же ты, весь из себя такой Моуз-2 докатился до теперешнего состояния? И зачем ты вообще покатился в эту сторону?

– Сейчас постараюсь рассказать и объяснить. Сколько у нас топлива осталось?

– Четыре брикета.

– Прекрасно, до вечера хватит. На чем я остановился? – Лагин плеснул в стакан еще сугриппы.

– На том, что ты великий аналитик, разработавший мерзкий переворот на Мелерехе, благодаря которому к власти пришли энгуны, а тысячи мелерехцев оказались в тюрьмах. И я едва сдерживаю благородную отрыжку при мысли, что мне придется и дальше слушать о твоих аналитических подвигах.