Владимир Ильин: Один плюс один не равняется двум

– Простите, Джанком Олегович, но я не…

– Не представляете, зачем я говорю все это именно вам? Дело в том, Сергей Алексеевич, что вы нужны мне для будущей работы. Убежден, что вы – прирожденный педагог, воспитатель, а переделывать историю мы сможем только с помощью и посредством людей, живших в том или ином временном срезе. Перевоспитать их, переубедить будет весьма трудно – я предвижу это… Но от этого нам никуда не деться. Согласны ли вы принять участие в этой работе, Сережа?

– Постойте, Джанком Олегович, а как же Катастрофа?.. Я не понимаю… Выходит, я солгал Одному и Другому, обманул их?..

– Вы напрасно так волнуетесь, Сергей Алексеевич. Видите ли, катастрофа, которая нас ожидает спустя тысячелетия, вполне вероятно, все-таки состоится. В нашем мире… Понимаете? Другие же, альтернативные миры, созданные нашими усилиями, будут существовать в полной безопасности, и человечество уцелеет для последующего развития и совершенствования…

– Я понимаю… я все понимаю, Джанком Олегович. Соблазн очень велик, и цели велики, и я… я еще подумаю над вашим предложением.

– Как надумаете – заходите… Кстати, хотите взглянуть на тот мир, который образовался вследствие наших корректив?

– А это возможно?

– Конечно. Мы теперь с вами, Сереженька,- как боги, мы теперь все можем!..

Ничего не видя вокруг себя, спотыкаясь, он шел по степной равнине. Именно здесь несколько столетий назад два человека вели между собой бой не на жизнь, а на смерть… Он осознавал, что благодаря упорному, многолетнему труду удалось добиться, чтобы эти люди не убили друг друга, но облегчения он почему-то не испытывал.

Да, ему удалось переубедить двух, таких разных, людей не убивать друг друга во имя жизни будущих поколений землян… Он сумел отсрочить их гибель всего на несколько дней, и это привело к появлению нового мира, в котором все было и будет по-другому… Но ему так и не удалось убедить своих коллег и руководителей в том, что супернаучный проект "Оптимум", направленный, в конечном счете, на спасение человечества, по своей сути и методам – некорректен. Он понимал, что отныне хамамы, таррафы и их ученики и последователи примутся безжалостно кромсать, резать и перекраивать полотно истории, добиваясь создания сотен, тысяч отличающихся друг от друга миров… При этом они наверняка будут ошибаться – человек не может не ошибаться – но их не будет интересовать, как будут чувствовать себя люди, которым придется жить в "ошибочном варианте"… Самое скверное – что они ослеплены своей великой, светлой Целью, и совсем не заботит их, что эта Цель может противоречить конкретным, отдельно взятым личностям…

И почему-то он опять казался самому себе Сизифом, в который раз не сумевшим вкатить каменную глыбу на вершину проклятой горы. Мысленно он отчетливо видел это…

…Когда Камень в очередной раз вырвался из рук и с глухим, протяжным гулом откатился к подножию горы, Сизифа охватило такое отчаяние, что потемнело в глазах. Захотелось плюнуть в сердцах и уйти, но, превозмогая усталость, он только утер соленый пот со лба и вновь подошел к Камню. Самое трудное заключалось в том, чтобы сдвинуть Камень с места, и когда Сизифу удалось это, и он натужно покатил глыбу в гору, то ощутил вдруг своими содранными в кровь ладонями, что Камень изменился. Он стал теперь чуть теплее, чем раньше. А может быть, Сизифу это просто показалось, потому что солнце палило все сильнее, накаляя все предметы. Но ему очень хотелось верить в то, что солнце здесь ни при чем…

И в ушах Сергея все звучал неотвязно чей-то знакомый голос: "Один плюс один должны равняться двум!"… Неточно, поправил мысленно он. Один плюс один должны равняться миллионам, безграничному множеству!.. Стоит ли продолжать доказательство этой внешне несложной, но по сути такой неоднозначной, теоремы? "Стоит", с жаром сказал невидимому оппоненту юноша. Всегда стоит!.. Ради этого и нужно жить!..

Только почему тебе при этом так грустно, Сизиф?