– Пойду запускать движок, – сказал он, отводя глаза.
Движок долго не хотел запускаться, он очень замерз за ночь. Потом все-таки, видно, понял, что от него не отстанут, и нехотя затарахтел. Горючего в его баке осталось мало, но теперь это не имело уже никакого значения.
Человек сел на какой-то ящик и закурил, но его тут же скрутил приступ тошноты. Самое страшное было не в том, что они с женой могли вскоре остаться без света, продуктов и воды. Самое страшное заключалось во всепроникающей, медленной смерти, присутствующей отныне в воздухе, от которой невозможно было скрыться. Человек мысленно проследил стадии лучевой болезни, вспоминая то, что он читал об этом раньше…
Сначала на коже появляются радиоактивные ожоги третьей степени, потом поражаются костная и нервная системы, щитовидная железа и мозг… Через несколько дней ни он, ни жена не смогут ходить. Потом начнется газовая гангрена, и они будут долго и мучительно умирать, корчась в бреду беспамятства от невыносимой боли и отвратительно воняя своей разлагающейся плотью, и во всем мире не найдется никого, кто смог бы облегчить их страдания, кто смог бы пристрелить их из жалости…
Когда они завтракали, еда не лезла ему в горло, но мужчина изо всех сил старался есть. Жена тоже ела без особой охоты.
– Подташнивает что-то, – пожаловалась она в ответ на его вопросительный взгляд.
– И давно?
– Со вчерашнего дня… И я, кажется, знаю, почему…
Зажав в кулаке вилку и рассеянно покусывая ее кончик, женщина лукаво улыбалась.
– Ну? – весь внутренне похолодев, выдохнул он.
– У нас будет малыш, – сияя от радости, призналась жена.
Это было так неожиданно и больно, что он чуть не застонал. Сердце его провалилось куда-то даже не в пятки, а в бездонную пропасть, и стало трудно дышать от этого бесконечного падения. Неимоверным усилием воли он удержал себя в руках, отдышался и стал изображать крайнюю степень восторга. При этом мужчина, конечно же, вскочил и поднял жену на руки и, конечно, закружился с ней по комнате, сбивая стулья, и, конечно, орал нечто бессвязное и нежное, а в завершение спектакля потребовал немедленно выпить шампанского по такому великому случаю.
Он достал из бара пыльную бутылку, которую приготовил еще ночью.
Доза снотворного в шампанском была лошадиной, но дала о себе знать не сразу. Они еще поговорили о чем-то – о чем именно, мужчина уже не сознавал, наверное, о будущем, счастливом, розовом будущем, которого теперь не могло быть никогда.
Потом жена вдруг резко встала, ее качнуло, и она схватилась за край стола.
– Устала я что-то, – пожаловалась она. – Не выспалась, наверное. Ты не возражаешь, если я прилягу, милый?
Слов не получилось, и он только отрицательно покачал головой и тоже поднялся.
Посередине комнаты ноги ее подкосились, и она наверняка бы упала, если бы мужчина не подхватил ее. Он уложил ее на кровать, зачем-то укутал пледом, будто она могла замерзнуть.
Все кончилось быстро и просто.
Она часто-часто задышала во сне, будто ей не хватало воздуха, а потом по телу ее пробежала судорога, дыхание оборвалось, и женщина перестала жить.
Мужчина поцеловал ее почему-то в лоб, а не в губы, как обычно, с минуту постоял у кровати, слепо глядя на дорогое безжизненное лицо, потом подошел к бару, налил себе на три пальца чего-то крепкого, залпом выпил, не чувствуя вкуса, и отправился в кладовую.
Через несколько минут он сидел в кресле посреди комнаты, держа на коленях охотничье ружье, заряженное картечью, и рассеянно глядел в окно на мертвые деревья, мертвый снег и на мертвые горы. Потом ему в голову пришла новая мысль.
Мало ли, сказал он мысленно себе. Вдруг кто-то все-таки еще уцелел и когда-нибудь (внутренне он усмехнулся, заметив, как много неопределенных словечек приходится теперь употреблять) придет сюда. Нельзя лишать его еще нескольких суток жизни. Пусть попользуется дизель-генератором. Если, конечно, сумеет завести его…
Волоча за собой ружье, мужчина пошел в сарай и выключил генератор. Сразу стало тихо-тихо, только между ветвями завывал ветер, и от этого воя было еще тоскливее на душе…
И тогда в тишине послышался сначала далекий, а потом все приближающийся звук. Это было знакомое тарахтение, только на этот раз не дизеля; оно все нарастало, и когда оно превратилось в рев, из низкого неба вдруг вынырнул вертолет и стал снижаться почти над самым домиком. По борту вертолета шла яркая надпись "Горноспасательная служба". Вертолет завис метрах в десяти над поверхностью снега, потоки воздуха от винтов с неистовой силой крутили снежные смерчи, и мужчине на какое-то время ничего не стало видно, а потом прямо из снежной круговерти один за другим стали выходить крепкие парни в оранжевых комбинезонах, и один из них что-то говорил на ходу в микрофон портативной рации, а другие тащили туго набитые мешки, носилки, чемоданчики с красными крестами и без, и еще что-то, чего нельзя было разглядеть…
Читать дальше