Джузеппе Д’Агата - Америка о’кей

О-о! О!

Ах! Не сбиться бы со счета.

И-хи-хи-хи.

Сюда идут.

Их-то я и ждал.

Эней прячется. Надеюсь, ему ясен мой план. Весь? Или только та часть, в которой ему отведена извечная роль руки судьбы?

Судьбы. Которая благосклонна ко мне. (Хорошо бы еще потом вернулась скука!)

Я тоже продолжаю прятаться. Сплющиваюсь.

Ах-ах-а, насколько позволяет горб.

Э-хе-хе.

Вот они — Мария, братец Кассий и Брут.

И-и-и, именно они.

— Встреча здесь, — говорит Мария.

Здоровяк Брут, судя по его сжатым губам, настроен самым решительным образом.

— Никто ни о чем не догадывается.

Кассий сияет.

— Мы выступим неожиданно. Неожиданность — главное в бою.

Эгеге.

Оба в смокингах. Чистых и прекрасно отутюженных. Попросту новых — с иголочки. Ишь ты!

На Марии костюм в клетку. У, она не умеет одеваться, но все равно ох хороша, ах, друзья, что и говорить!

Мария смотрит на Брута. Так-так.

— Тебе страшно?

Он дарит ей влюбленный взгляд.

— Ни капли.

Мария поворачивается к брату.

— А тебе?

В черных зарослях бороды сверкают ровные белоснежные зубы.

— Кассий не может отстать от Брута!

— Так же как и опередить его, — спешит уточнить Брут.

— Где Брут, там и Кассий!

Слова Кассия прозвучали торжественно. О, очень даже!

— Мы как два брата. А ведь даже не родственники. Оно и лучше. — Брут смеется. — Иначе Мария не могла бы меня любить.

— Моя сестра будет любить только тебя.

Мария недовольна. Слегка.

— С вашего позволения, я сама выберу, кого мне любить. Скажите лучше, где Гораций.

— Опаздывает, — говорит Кассий. — Но за ним дело не станет, я его знаю.

Брут мрачнеет.

— Он по-прежнему надеется одолеть капитализм с согласия капиталистов. Рано или поздно нам придется потребовать от него объяснений. Объективно его реформизм можно рассматривать как заигрывание с противником. Как предательство.

— Успеем, — считает Кассий. — Сейчас время действовать. Да вот и Гораций. Наконец-то.

Точно. Он.

Ох!

Мария бросается ему навстречу. У, нетерпеливо.

— Гораций, какие новости?

— Превосходные. Ричард убрал папу и Иоанна. Остальные кардиналы сидят по своим квартирам. Они смеются и ничего не подозревают. Солдаты работают на заводах и фабриках, их не отзывали. Полицейские безмятежно прогуливаются по улицам.

Эхехе.

— Что наши? — спрашивает Брут.

Гораций докладывает:

— Работают. Ждут моего сигнала.

— А Ричард? — осведомляется Кассий.

— Он придет сюда, чтобы присоединиться к нам.

Э-ге.

Неожиданно Мария задумывается.

— Минутку. Ричард все сделал сам. Если так, в чем тогда наша роль?

Брут сохраняет уверенность истинного вождя. У, указанного свыше!

— Ты ничего не понимаешь, Мария.

— И все-таки, для чего мы здесь?

— Наша задача проста, — объясняет Брут. — Вся власть в руках у Ричарда? Тем лучше. Кто первый вонзит в него кинжал?

Ох ты!

Вперед выступает Кассий.

— Наверно, я.

Брут согласен.

— А мне предоставьте честь прикончить его.

Не знаю почему — у! — но эта история кажется мне знакомой (что-то напоминает). А вам, друзья?

Кассий поднимает глаза горé (вверх).

К потолку — у! — испещренному паутиной.

— На нас смотрят века.

— Да, дорогой сподвижник, — возглашает Брут. — Сегодня все увидят, из какого мы теста, герои мы или дерьмо!

Я подражаю (а-ха-ха) голосу попугая:

— Дерьмо!

— Дерьмо!

Это слово — о! — отзывается, отдается под сводами огромного зала, вроде бы исходит неизвестно от кого.

Мария вздрагивает.

— Вы слышали?

— Какое странное эхо, — бормочет Брут.

Кассий совершенно спокоен.

— Это зависит от площади сводов.

— Мы раскрыты, — заключает Гораций. Похолодев.

Ага, тени обретают плоть, преломляясь у подножия стен.

Мария кричит, у!

— Ужас, сколько полицейских!

Кассий бледнеет (то-то).

— Мы окружены. Нас предали.

Первым берет себя в руки Брут.

— Гораций, беги, попытайся проскользнуть. Поднимай наших, пусть начинают восстание. Вся надежда на тебя. Торопись!

Отлично, как сказал бы Иоанн.

Стражники не видят Горация. Он успевает скрыться в дверном проеме.

Эхехе.

Браво, браво. О, Эдуард был бы мною доволен. Вот тебе и безмозглый слизняк!

Появляется пузатый генерал Ахилл.

Он в военном комбинезоне, лицо закрывает герметический шлем. К нему — у! — присоединяется полковник Эней, который подает сигнал.

На вершине мусорной горы вырастают три вертикальные доски.