Лазарь Лагин: Патент АВ

— Здравствуйте, — промолвил мальчик таким слабым и тонким голоском, что его мать не выдержала и расплакалась.

— А теперь мы тебя, молодой человек, осмотрим, — сказал Попф.

Полость рта оказалась вся в кровоточащих язвах. Попф приподнял голову мальчика и увидел на его затылке то, чего ожидал: два больших медно-красных пятна, соединенных между собой в виде бабочки.

— Вы можете, госпожа Гарго, спокойно принимать белье в стирку, — промолвил он, бережно опустив голову Игнаца на подушку, — эта болезнь богатым не передается. Она вообще никому не передается: это болезнь бедняков. Вы слыхали про такую болезнь — пеллагра?

Госпожа Гарго не знала, что такое пеллагра, и в этом не было ничего странного, потому что и врачи в Бакбуке вряд ли имели о ней хоть сколько-нибудь приблизительное представление.

Попф взял с подоконника несколько пузырьков с разноцветными сигнатурками и раздраженно поставил их снова на место: эти лекарства помогали против пеллагры не в большей мере, нежели против землетрясения.

— Прежде всего, выбросьте ко всем чертям эти пузырьки, — сказал он вдове Гарго, и та снова заплакала: ей было горько слышать, что она зря истратила такую уйму денег. — Мальчику нужны не лекарства, а свежее мясо и молоко.

Потом он послал ее за сухими дрожжами и велел давать их по две столовые ложки в день. Вдове Гарго было странно, что он не прописал никаких рецептов: какой же это доктор, если он не прописывает рецепты! Она позволила себе попросить, чтобы он все же что-нибудь прописал, и тогда доктор стал кричать на нее, что он лучше знает, что надо в таких случаях делать. Хорошо, что он вовремя заметил, в чем дело, а то эти коновалы своими идиотскими рецептами довели бы мальчика до сумасшествия и могилы.

Он прекрасно сознавал, что по меньшей мере свинство орать на эту несчастную женщину, которую морочили невежественные врачи, но не мог себя сдержать, — так ему стало не по себе, когда он увидел воочию ужасающую картину болезни, о которой до сих пор только читал в медицинских журналах.

Он показал госпоже Гарго, как нужно давать больному дрожжи, и попросил сообщать ему, как проходит болезнь.

На прощание он пожал ей руку и почувствовал в своей ладони горсть серебряных монет.

— Ни в коем случае, — снова рассердился он, — они вам пригодятся на молоко. И, пожалуйста, не уговаривайте!

Но вдова Гарго сказала, что она никогда не простила бы себе, если бы доктор ушел без гонорара. Неизвестно, чем кончился бы этот неприятный для обеих сторон спор, но Попф услышал доносившийся из-под кровати пронзительный писк.

— Вероятно, снова попалась крыса, — объяснила извиняющимся тоном госпожа Гарго. — Когда-нибудь они нас просто загрызут!

— Заверните мне, пожалуйста, мышеловку вместе с крысой в газету, — обрадовался доктор, — мне очень нужны крысы. Пусть это будет моим гонораром. Через полчасика можете прийти за клеткой.

И он ушел с мышеловкой в руке. Когда он вернулся домой, все еще не вставшая Береника сонно раскрыла глаза:

— Ну как, Стив?

— Прекрасно, — ответил доктор Попф, — первые три кентавра, заработанные в Бакбуке.

Он показал трехкентавровую бумажку, — которая уже добрую неделю лежала в его бумажнике. Он не хотел расстраивать Беренику. Она расценила бы этот бесплатный визит как плохую примету. Кроме того, и сам доктор Попф чуточку верил в добрые и дурные предзнаменования.

В тот же день аптекарь Бамболи любезно помог своему новому соседу достать несколько крыс и морских свинок по очень сходной цене. До поздней ночи Попф провозился, устраивая в чулане рядом с кухней лабораторию. Озабоченно мурлыча себе под нос какую-то модную песенку и, кстати сказать, безбожно перевирая ее, он с грохотом передвигал столы, заколачивал гвозди в дощатую перегородку и был так доволен, что даже не заметил, что за весь день в двери его дома не постучался ни один пациент. Впрочем, в этом не увидел бы ничего тревожного даже самый мнительный врач. Ведь не все еще знали в Бакбуке, что в городе обосновался новый доктор. А если и знали, то ожидали, чтобы кто-нибудь другой пригласил его первый, а уж потом посмотрим, стоит ли пользоваться его услугами.

Доктор Попф прекрасно понимал это, нисколько не беспокоился и в ожидании будущих пациентов с головой окунулся в работу, ради которой он, собственно, и поехал в эту дыру.

Тут наступает время несколько дополнить сообщение, сделанное им о себе аптекарю Бамболи. «Кое-какая исследовательская работа», о которой доктор Попф не только из скромности, но также из осторожности сообщил своему любопытному соседу лишь вскользь, в действительности заслуживала куда более обстоятельного освещения. К сожалению, весьма серьезные основания не позволяют нам даже сейчас, когда прошел уже достаточно большой срок со времени описываемых здесь событий, посвятить наших читателей в суть и характер опытов, путем которых доктор Попф — молодой врач и биолог — шел к разрешению и наконец разрешил одну из величайших проблем биологии — проблему искусственного форсирования роста животных организмов.