Сергей Верник - Сборник рассказов «Продавцы лета»

Очнулся от того, что кто-то размазывал мне по губам липкую пахучую субстанцию. Открыв глаза, увидел перед собой милое, но грязное лицо светловолосой девушки. В ярком свете, льющимся сверху, она выглядела будто замученный нелегкой судьбой ангел. Смотрела мимо меня, в пустоту, и машинально черпала из небольшой выемки в полу серую мерзость.

Ее глаза... Такого насыщенного голубого цвета может быть только бескрайнее небо старушки-Земли. Но взгляд этих глаз неосмысленный, как у младенца. И мне почему-то показалось, будто я знаю девушку. Где же я мог ее раньше видеть?

— Эй, перестань! — я отстранился от ее руки. — Вы это едите, что ли?

Девушка промолчала.

— Она тебя не понимает, — раздался откуда-то из-за моей головы голос Ботаника. — Она уже давно никого не понимает. Не всем так повезло, как тебе и мне. Они ж при мысли, что попали к гроллам, сразу с катушек слетают. Идиоты.

— Может, оно и к лучшему, — проговорил я, делая попытку подняться. — Таким уже все равно.

— Ты это... извини, что приложил тебя, — неожиданно я почувствовал крепкую руку Ботаника. Он помог мне встать. — Иногда просто выводят из себя, овцы тупые. Уже нет сил сдерживаться.

— Получается, ты здесь надсмотрщик над рабами? — решил поинтересоваться я.

— Рабами?! — Ботаник удивленно вытаращился на меня. — Скажешь тоже, рабами. Какие же мы рабы? Гроллы любят нас и лелеют. Главное, не выводить их из себя, и будет тебе сладкая жизнь.

Признаюсь, он меня серьезно озадачил. Кем же мы здесь являлись, раз не бесплатной рабочей силой? Мне в голову никаких больше вариантов не приходило. Разве что с гастрономической точки зрения посмотреть. Неужели все-таки скот?

Собравшись с духом, я решил спросить прямо:

— Так зачем мы им нужны? Знаешь?

— У тебя в детстве была кошка или собака? — вдруг задал он встречный вопрос.

— Нет. Я аллергик.

И тут меня словно током ударило. Не может быть! То, о чем говорил Ботаник, просто в голове не укладывалось.

— Мы что, для них вроде домашних животных? — почти шепотом спросил я.

— Питомцы, — кивнул тот. — Так лучше звучит. Вон, видишь, какие украшения подарили, — Ботаник демонстративно сунул мне под нос свой локоть с пробивающимися из-под кожи зелеными листьями. — Каждый такой цветок надо заслужить. Любит меня Хозяин.

Я просто не знал, что сказать. Слов не осталось, одни эмоции. Меня даже начало бить мелкой дрожью. Кто же из нас по-настоящему сошел с ума? Я или мир вокруг?

Потом меня вдруг переклинило. Бросился на Ботаника, схватил его за горло и начал трясти.

— Ты же человек, — шипел я сквозь зубы. — И ты смерился? Как ты мог? Никто не имеет право называть нас питомцами. Никто. Слышишь?

— Отстань, придурок, — Ботаник ударом колена отшвырнул меня в сторону. — Ты даже не понимаешь свалившегося на нас счастья. Кем я раньше был? Простым надзирателем в зоне строгого режима PR — 12. А теперь? Гроллы с меня пылинки сдувают. Кормят, поят, эйфоретиками балуют. А девок сколько вокруг, видишь? Не это ли настоящий рай?

Я с трудом разогнулся. Удар в солнечное сплетение так и не попал, но все равно жуткая боль заставляла дышать через раз.

— Нет, ты хуже животного, — проговорил я, глядя Ботанику в глаза. — В отличие от этих бедолаг вокруг, сохранил разум, но в контакт с гроллами даже не пытался вступить. Верно? Они ж, поди, понятия не имеют, что мы разумны.

— Хочешь все испортить? — с угрозой в голосе проговорил Ботаник. — Только попробуй, и я из тебя все дерьмо выбью. Даже не думай. Не смей рушить мой рай!

Последнюю фразу он почти проорал, и я понял, что обойти этого упертого кретина будет очень тяжело. Если только его каким-то образом не перехитрить.

До того, как выключили свет, мы не сказали друг другу больше ни слова. Уже в темноте я на ощупь нашел свободное место на полу, улегся и почти сразу уснул.

Проснулся от сильного голода. Желудок буквально сводило спазмами, и я готов был рискнуть отведать серой жижи из дырки в полу. Кстати, она должна находиться где-то недалеко.

Встав на четвереньки, вслепую пополз между спящих людей в поисках сомнительной еды. Шаря перед собой, проклинал все на свете. Да где же эта долбанная яма?!

Вдруг я услышал чей-то громкий отчаянный стон. Женщина кого-то умоляла не делать ей больно.

— Пожалуйста, не надо, — причитала она сквозь слезы. — Я прошу. Не надо. Мне больно.

Это не мог говорить человек, лишенный рассудка. Речь вполне осознанная. Значит, мы с Ботаником не одни нормальные?