Эммануил Зеликович: Следующий мир

Надо было жить. Сгорбленный, с трудом передвигая ноги, я заставил себя искать работу. Сначала я пытался устроиться в качестве инженера, но, — увы! — напрасно я обивал пороги заводов и технических контор: эпидемия еще более увеличила безработицу, и, кроме того, жалкая фигура, которую я тогда представлял собою, не говорила в мою пользу. Тогда я решил взяться за любую работу и бесконечно ходил, искал и предлагал свои услуги, но неизменно получал один и тот же ответ. Вторую половину дня я проводил на диване среди густых клубов табачного дыма, предаваясь своим тяжелым мыслям, становившимся со дня на день все острее и мучительнее. Временами меня терзал неистовый кашель — следствие болезни и папирос, которые я, не переставая, курил круглые сутки. Остатки моих сбережений быстро таяли. Вскоре пришлось отказаться от квартиры, переменив ее на тесную полутемную конуру. Эта перемена явилась отчасти желанной: каждый угол опустевших комнат ежеминутно напоминал о тяжелой утрате и с болью отзывался на издерганных нервах. Начиная терять надежду на получение работы, я вынужден был приступить к продаже ненужных предметов. Когда же иссяк и этот источник дохода, пришлось заложить мало-помалу и большинство необходимых вещей. Наконец, я лишился своего пальто и вскоре окончательно обнищал. И так — без просвета и надежд — протекали недели.

Расшатанный болезнью и потрясенный горем организм нуждался в спокойствии и хорошем питании, о чем не могло быть и речи. Я начинал, наоборот, голодать и, вместо поправки, еще более ослабел. Напоминания хозяйки об уплате за комнату, делавшиеся сначала в вежливой форме, становились настойчивее. И вот, находясь однажды в состоянии крайнего отчаяния, я подумал внезапно о самоубийстве: жизнь потеряла для меня всякое значение, а то жалкое существование, которое я влачил, являлось лишь мукой. Я стал ко всему безразличен и окончательно впал в апатию. Но все же я пытался получить какую либо работу. Не имея возможности покупать газеты, я заходил по вечерам в ближайшую пивную, где, взяв кружку дешевого пива, мог бесплатно просматривать объявления с предложением труда.

3 декабря я сидел, по обыкновению, в пивной за газетой. Я точно запомнил эту незабвенную дату, когда мне сразу же бросилась в глаза строка, напечатанная жирным шрифтом:

Ищу самоубийцу

Под объявлением был указан точный адрес и часы явки.

Голова как-то вдруг опустела, и, тупо вперив свой взгляд в эту странную строчку, я продолжал машинально читать ее… Затем лихорадочно закружились десятки мыслей: «Что это значит? Кто ищет? Зачем емупонадобился самоубийца? Что онможет взамен предложить — ведь, самоубийце после смерти все равно, и никакие блага уже не в состоянии соблазнить его!..»

Недоумение сменилось вскоре острым чувством возмущения и горечи: я решил, что автор этого объявления — не кто иной, как врач, ищущий живое, сознательное тело для медицинских экспериментов, быть может, вивисекции…. Стало обидно за человеческое достоинство, за ту степень физического и морального обнищания личности, которая может принудить принять это жуткое предложение. Я с омерзением швырнул газету и резко встал. Но объявление не исчезло из поля зрения, и, осененный новой мыслью, я снова задумался — меня охватило любопытство: пойду и узнаю — ведь, это ни к чему меня не обязывает… Быть может, это совсем не то, что я думаю, быть может, это нечто, чего я не в состоянии представить себе… Если же мое первое предположение окажется правильным, то я выскажу, по крайней мере, свое мнение и отхлестаю толстокожего и сытого джентльмена. Я бросил взгляд на стенные часы — было половина девятого, а автор объявления принимал до девяти. Я быстро нацарапал адрес и выбежал на улицу. Итти было некогда — я решил поехать, не пожалев на этот раз грошей на трамвай.

Через полчаса я стоял перед входной дверью, не решаясь нажать кнопку звонка, — меня смутила и сбила с толку красовавшаяся перед глазами эмалевая дощечка:

JAMES BROOKS

Professor of mathematics

Я читал эту вывеску и смотрел поочередно на свою записку и номер квартиры. Адрес, без сомнения, был тот же, но я мог неправильно записать его… Бежать обратно в пивную? — Поздно. И вдруг все это представилось моему переутомленному мозгу сном. Никакого объявления не было: я просто выпил натощак пива — профессору математики не нужны самоубийцы. От еще недавно кипевшего возмущения не осталось и следа… Возбуждение улеглось, и я лишь робко стоял перед дверью, не будучи в состоянии ни позвонить, ни уйти. Но внезапно, как будто под влиянием какой-то посторонней силы, я самым неожиданным для себя образом подался вперед и энергично нажал кнопку…