Drm Алексеев: Модератор

Посвящаю героине моего романа, Дашеньке!

Уважаемый читатель, перед тобой моя первая попытка воплотить свои мысли во что-то больше, чем запись в блоге. Очень скоро я понял, что ошибся, когда решил писать именно в этом жанре, но все-таки решил не бросать это дело. Поэтому произведение получилось вымученным. Надеюсь, что читать ее будет куда проще и приятнее. Ваш Drm Алексеев

— Зачем Вы пробрались в строящееся метро?

Я смотрел на этого громилу и думал: "Нет, дружище, это было не метро, совсем не метро"

— Вам понятен мой вопрос?

Что же тут не понятного, но я продолжал молчать. Я не строил из себя героя, мне действительно нечего было сказать.

Два обычных парня полезли в подвал заброшенного элеватора недалеко от центра Челябинска, а тут какое-то метро.

Из-за готического вида здание стало местом паломничества эмо, готов и прочих неполовозрелых искателей приключений. Вот и мы решили устроить прогулку девушкам, так сказать, с изюминкой: ночь, заброшенное здание, шампанское, страшилки.

Для двух диггеров со стажем в этом не было ничего особенного, но, тем не менее, у нас большие неприятности.

Я, купив шампанского, поджидал Макса возле заднего выхода из городского сада им. А. С. Пушкина. Здание элеватора смутно чернело на фоне вечернего неба. По плану, сегодня ночью мы, как бы случайно, пиная мусор в подвалах элеватора, должны были обнаружить пару бутылок игристого вина. Я ненавидел шампанское, но что не сделаешь ради любимой девушки. Но чтобы что-то найти, надо сначала это что-то спрятать. Вот тут-то все и сошло с намеченного пути. Пока я стоял и смотрел, чтобы люди без определенного места жительства не обнаружили наш тайник, Макс копался в подвале. Сначала я услышал хруст мусора, а потом из входа показалась лысая голова:

— Там бомбарь!

— Чего?

— Бомбоубежище говорю

— Макс, элеватор построен в конце девятнадцатого века, тогда самолетов еще не было.

— Ну, гермодверь то там есть.

— И что? — задумавшись о предстоящей прогулке, я не сразу оценил возможные последствия.

— Что-то, полезли.

Тон последней фразы не подразумевал возражений, но я все-таки попытался:

— Макс, давай сегодня спокойно погуляем, а завтра сходим и посмотрим, к тому же, здесь давно все излазили вдоль и поперек.

Но Макс уже скрылся в подвале, и я посчитал, что лучше его одного не отпускать.

Максим всегда в портфеле носил фонарик и универсальную отмычку. Первое сейчас очень пригодилось.

Дверь действительно была со времен союза и выглядела довольно скверно. Сначала я понадеялся, что она не откроется совсем, но я ошибся, открылась она легко, как будто ей пользовались совсем недавно.

По-хорошему надо было на этом остановиться, но тут и у меня проснулся интерес.

Я слышал про тоннели под элеватором, но про герметичные двери ничего. За ней оказалось нечто вроде служебного помещения, заканчивающегося завалом из колотого кирпича.

— Все?

Я попытался вложить в этот вопрос всю злость за потраченное время и грязные джинсы.

Макс напряженно о чем-то думал.

— Тут воздух свежий

И вправду не чувствовалось ни затхлости непроветриваемого помещения, ни длительного пребывания бомжей.

— Помогай — Макс начал раскидывать кирпичи. Под ними оказалась небольшая, но зато со скобами вентиляционная шахта, заканчивавшаяся решеткой.

Тоннель под ней оказался узким, но сухим. Теперь Макса точно было не остановить, и я начал жалеть, что не сделал это сразу.

На стенах не было видно никаких проводов. Достав коммуникатор, я отключил поиск сети и проверил направление тоннеля. Он шел от площади Революции к парку Пушкина. Автоматически считая шаги, я услышал монотонный звук стучавших о стыки рельсов колес. Побежав на звук, мы оказались в слабо освещенный тоннель. Поезд уже прошел, и головки рельсов блестели, отражая дежурное освещение.

— Либо сегодня в Челябинске запустили метро, либо я ничего не понимаю.

Ударили меня сзади, точнее не меня, а спинку стула, на котором я сидел. Удар был не сильный, но его хватило, чтобы я потерял равновесие и повалился вперед. Руки были связаны за спиной, и я уперся лицом в бетонный пол. Два удара полной бутылкой воды по почкам и мне оставалось только материться, выдувая пыль из щелей.