Томас Гунциг: Гамба. Рассказ

Все случилось ночыо. Он спал. Магали потрясла его за плечо, сказала: «Уже началось, кажется, воды отошли». Он встал. Сердце колотилось. Он проделал все по порядку, мысленно отработанному десятки раз:

1 — умыться холодной водой.

2 — одеться.

3 — спросить Магали «Ну как ты?»

4 — взять ключи от машины со шкафчика из «Икеи» у входной двери.

5 — взять чемоданчик Магали с вещичками Магали для больницы.

6 — спросить Магали «Ну как ты?»

7 — открыть перед Магали дверь подъезда.

8 — открыть перед Магали дверцу машины.

9 — не думать о том, что происходит.

10 — вспомнить про якорение.

11 — сесть за руль, вести спокойно, плавно, но не слишком медленно.

12 — приехать в больницу.

13 — спросить Магали «Ну как ты?»

14-…

14-…

Четырнадцатого пункта не было. От четырнадцатого и дальше — неизвестность.

От четырнадцатого и дальше — глухой ужас перед прыжком в бездонную пропасть.

От четырнадцатого и дальше — сожаление, ведь мог бы родиться бесплодным или, еще проще, не дожить до этого дня, умереть лет, к примеру, в двенадцать, когда жизнь сводилась к аккуратно убранной комнате, этажерке с «Леголэнд Спейс» и гарантированному горячему обеду.

Нет, он тогда не умер.

Не повезло.

В какой-то момент что-то, кажется, пошло не так. Акушерка побежала за гинекологом, гинеколог уставился в какой-то экран, гинеколог засунул два пальца в резиновой перчатке в нутро Магали, гинеколог нахмурил брови, а потом гинеколог попросил его выйти.

Он вышел — с большим облегчением.

Может быть, еще повезет, и ребенок родится мертвым. Магали будет трудно в первые месяцы, придется, наверно, обратиться к психоаналитику, который растолкует им, как «работать над собой, чтобы пережить потерю». Это будет испытанием, но они его преодолеют, и со временем, осторожными намеками, он постарается убедить Магали, что она не создана для материнства, что не надо поддаваться давлению общества и равняться на культурные клише о семье, что смысл жизни не только в продолжении рода и что ей, современной женщине, пора порвать с патриархальной моделью.

Ну а если Магали так и не успокоится, можно ведь завести щеночка… Пусть перенесет на него свои нерастраченные чувства, это будет решение всех проблем. Конечно, собаку надо время от времени выгуливать, но это пустяк в сравнении с заботами, которых требует ребенок.

Вот к чему он пришел. Уже, можно сказать, устроил их будущее. Как вдруг сообразил, что времени прошло многовато, давно пора было разрешиться мертвым младенцем. У него что-то сжалось на уровне пищеварительного тракта: а вдруг там, за дверью, происходит что-то другое, а вовсе не смерть ребенка? Просто трудные роды, которые завершатся кесаревым сечением, и младенец появится-таки на свет?

Он встал. Зеленоватый свет ночных ламп в больничном коридоре напоминал суп с кервелем. Было уныло и некрасиво, и пахло эфиром. На плакате размером в квадратный метр фотография младенца с закрытыми глазами призывала вовремя делать прививки. Рядом, на другом плакате женщина, стоя спиной к публике в окружении расплывчатого ореола персиковых тонов, стыдливо предостерегала от вагинальных микозов.

Словно придавленный бременем жизни, он снова сел, ощущая во рту привкус горечи.

Перед ним вдруг вырос гинеколог.

Лицо у него было… с таким лицом не сообщают хорошие новости.

Забрезжил свет надежды.

Гинеколог сел рядом и заговорил: вы только не волнуйтесь, произошло кое-что непредвиденное, такие вещи иногда случаются…

Воссияло солнце…

Гинеколог продолжал:…трудно все предусмотреть по анализам крови и даже по результатам эхографии… Что поделаешь, конечно, это нелегко, но ему повезло, мать и ребенок живы и здоровы…

Солнце скрылось за тучи.

Свет померк.

Но что же тогда не так?

Гинеколог покачал головой и посмотрел на часы.

— У вас родился… не совсем… Ваш ребенок… Как бы это… Он… креветка… Ну, в общем… Гамба…

— Гамба? — переспросил он.

— Гамба, — кивнул гинеколог.

И ушел, оставив его одного.

— Гамба, — повторил он сам себе.

Магали выписалась из больницы через три дня. Казалось, за эти три дня она постарела лет на десять. Три дня она рыдала, три дня неотрывно смотрела, как гамба плавает взад-вперед в аквариуме с соленой водой, установленном на скорую руку в отделении для новорожденных, три дня пыталась свыкнуться с мыслью, что она мать, что это существо — ее дитя, что, хочешь не хочешь, придется им заниматься, заботиться о нем и постараться рано или поздно его полюбить.