Марина Ясинская - Акваретто со льдом

— Юля, посмотри на меня, — не выдержав, попросил Роман. — Я уже давно хотел пригласить тебя куда-нибудь сходить, да только всё как-то… всё как-то не мог собраться. Я понимаю, что выбрал не самый удачный момент, но… но так уж вышло… В общем, если хочешь — иди домой, не надо со мной здесь сидеть.

— Почему ты тогда меня отпустил? — подняла на него глаза девушка.

— Потому что ты мне нравишься, — честно ответил Роман.

Юля откинулась на спинку стула и с вызовом уставилась на охранника:

— У меня дома маленький ребенок, его дневная норма — всего два литра. А что такое два литра в этой жаре? Так что я ничуть не раскаиваюсь!

Роман повертел в руках белоснежную салфетку.

— А что, кроме кражи, других способов нет?

— Ну, почему же, — все так же с вызовом ответила Юля. — Начиная с третьей недели каждого месяца, когда вся моя зарплата уже потрачена на воду, я могу выходить на панель. Говорят, с одного клиента берут по пол-литра.

— Я имел ввиду — помочь совсем некому?

— Совсем, — деланная бравада слетела с девушки.

— Выпьешь? — мягко предложил охранник.

— А давай! — как-то отчаянно тряхнула копной выгоревших волос Юля.

— Два ваших фирменных — акваретто со льдом, пожалуйста, — обратился Роман к официанту.

Хорошо вышколенный, тот ничем не выдал своего удивления, и уже через пару минут на столе оказались высокие, запотевшие хрустальные фужеры, в которых, погружённые в обжигающе-холодную чистую воду, тихо потрескивали крупные кристаллы прозрачного льда. Напиток богов… и богачей.

Оторопевшая, Юля взглянула на своего спутника так, словно увидела в первый раз.

— Спасибо, — наконец, тихо произнесла она: — Роман, как ты оказался в гидрохране?

— Как все, — пожал плечами он. — Пришел в рекрутский центр…

— Да нет, — перебила его Юля. — Почему? Почему ты пошел туда? Ты не похож на…

— На мерзавца и подонка? — закончил Роман за нее и покачал головой. — Тебе, может, в это сложно поверить, но гидрохрана состоит вовсе не из таких.

— Я знала только таких, — едва слышно возразила девушка.

— Да никого ты не знала, — махнул рукой Роман. — Откуда ты могла знать? Стоит только человеку одеть форму — и всё, он для всех как-будто умирает. А почему? Работа как работа.

— Работа против людей.

В ответ Роман лишь вздохнул — эту стену ему не разрушить и не преодолеть. Медленно сделал глоток ледяного акваретто и неожиданно для себя впервые в жизни захотел вдруг что-то объяснить.

— Мой отец погиб в войне за Байкал, — тихо начал Роман. — Мама не успела его даже похоронить, бежала со мной за Урал. Потом мы оказались в Подмосковье. Через несколько лет водонапорную башню района захватила вооруженная банда, и раздача питьевой воды прекратилась. Гидрохрану тогда всю стянули на оборону Можайского водохранилища, помочь было некому. Когда же, наконец, охранники приехали и выбили бандитов из башни, мы все уже больше двух недель пили неочищенную воду изо рвов, что остались после торфяных разработок. Многие подхватили инфекцию; моя мама тоже заразилась дизентерией и умерла от осложнения. Тогда-то я и решил пойти в гидрохрану. Хотел, чтобы то, что случилось в нашем поселке, больше нигде и никогда не повторилось. Хотел, чтобы каждый получал причитающуюся ему норму воды. Хотел… хотел помогать людям, — закончил он и криво усмехнулся.

"Хотел помогать людям — но почему-то стал их врагом", — невысказанная фраза комом стояла у него в горле.

Юля же сосредоточенно смотрела мимо него и молчала.

В сгустившихся сумерках зажглись уличные фонари, на землю легли четкие тени их столбов. Одна из теней упала на столик, ровно посередине — словно стремилась обозначить границу между двумя сидящими за ним…

Шедшая из крана вода была откровенно соленой; водоподготовка не справлялась с объемами потребления и из пяти стадий очистки — осветления, умягчения, обессоливания, удаления газов и улучшения органолептических свойств, едва ли прогоняла воду через две.

"Опреснители" перешли на круглосуточный режим работы. Вымораживающие камеры гудели от напряжения. Были срочно приведены в действие все резервные установки обратного осмоса и запущены находящиеся на ремонте "испарители".

Невыносимая жара держалась уже почти два месяца. Улицы города словно тяжело переболели оспой — так густо они покрылись ямами и резервуарами, вырытыми в надежде на осадки. Люди продолжали копать новые, а имеющиеся углубляли и выстилали готовые гидроупорными материалами… Вот только безжалостно ясное небо не давало ни малейшей надежды на дождь.