Андрей Дашков - Плод воображения

Теперь, когда от умения управлять машиной зависела жизнь, Параход жалел о своей легкомысленной самонадеянности. Он истекал кровью и, возможно, сдохнет от кровопотери, если не доберется до больницы в ближайшие несколько часов. На первое время он кое-как заткнул дыру в правом боку при помощи бинтов из аптечки в салоне «ровера», оказавшейся нетронутой. Пригодились также перекись водорода, йод, статин, антисептический пластырь. Но очень скоро всё это превратилось во влажную массу, которая напоминала пригревшуюся под курткой полуживую тварь, понемногу вгрызавшуюся во внутренности. С болью он кое-как справлялся. Огнестрельная рана была несмертельной, однако кровотечение возобновлялось при любом неосторожном движении.

А надо было сделать как минимум одно такое движение, чтобы выключить ноутбук, лежавший справа на пассажирском сиденье. На экране крутился один и тот же короткий видеоролик, снятый в больничной палате, на котором какой-то мальчик с явными признаками церебрального паралича пытался двигаться и на камеру разговаривать с мамой. Душераздирающее зрелище. Параход не хотел на это смотреть — не потому что не мог вынести детских страданий, а потому что знал: парень в черно-белых штиблетах ничего не делает просто так, ничего не показывает просто так и ничего просто так не говорит. Не хотелось бы снова оказаться под его гипнозом, даже не подозревая об этом… но где гарантия, спросил себя Параход, что я и сейчас не под гипнозом?

Как ни крути, гарантии не было, и оставалось надеяться, что это он, Параход, всё-таки решил пожить еще немного, а для этого требовалось срочно разобраться, как сдвинуть с места бронированную консервную банку на колесах. Автоматическая коробка значительно облегчила задачу, и вскоре ему удалось развернуться, снеся какое-то ограждение и ударившись обо что-то днищем (но это ведь чепуха по сравнению с двумя ручными гранатами, не так ли?). От сотрясения ноутбук свалился с сиденья, но мальчик на экране продолжал передавать воздушные поцелуи уже мертвой мамочке, и теперь Параход точно не сумел бы заставить его замолчать.

Он гнал прочь мысли о женщине, которая приехала на автомобиле исчезнувшего шефа службы безопасности. Однажды Параход уже пытался разнюхать что к чему, прогулявшись по следу трупа; проделывать это во второй раз он не стал бы, даже если бы мог. Он чувствовал, что недавно лишь чудом избежал чего-то худшего, чем ад. Безлунник прошел совсем рядом с ним… вернее, не сам Безлунник, а ведомые им мертвые жертвы. Параход был не в силах понять это. Кое-что он увидел, но гораздо больше информации взял с невидимых планов, где было слишком много символов и слишком мало ответов. В частности, там не было ответа на вопрос, почему Сероглазая и старый волосатый хиппи не присоединились к компании бродячих мертвецов. Возможно, их защитил календарь, который вел бродяга. Теперь Параход по крайней мере догадывался о причине ярости, с которой тот набросился на него в убежище, если вообще можно догадываться о причинах поступков сумасшедшего… или гения.

Дождь заливал ветровое стекло; ехать приходилось почти вслепую, скорость не превышала пятнадцати километров в час. Параход остановился, чтобы не врезаться во что-нибудь, и принялся искать клавишу, включающую «дворники». Как ни странно, он ее нашел. Теперь можно было немного разогнаться, хотя прежде не мешало бы выяснить, в каком направлении разгоняться. Он даже отдаленно не представлял себе, где находится. В свете фар улицы были одинаково неузнаваемыми; указатели, как назло, не попадались на глаза, а вылезать из «ровера» не хотелось категорически. В машине было тепло, сухо и уютно. Подсветка панели управления действовала успокаивающе, словно зеленоватые сумерки аквариума.

Параход подумал, что так можно и отключиться. Тогда он точно не явится на назначенную встречу. Ну и хрен с ней. Он слишком устал, чтобы беспокоиться о будущем, а настоящее сузилось до предела: ничего, кроме конуса света в темноте. Он дважды сворачивал на перекрестках просто потому, что другие улицы казались ему более широкими и могли вывести к одному из проспектов, пробивающих город насквозь. В конце концов эта тактика сработала. Он выехал на четырехполосное шоссе и, стараясь держаться середины, разогнался до сотни. Скорость убаюкивала, но как только он терял самоконтроль, возвращалась боль, а этот будильник срабатывал безотказно.

Так проходила минута за минутой — между болью и полусном, с постепенно нарастающим шумом в голове, который вытеснял собой гул двигателя, шорох шин и дождя. Плохая видимость плюс ухудшающаяся мозговая микроциркуляция… Он вполне мог не заметить человека, промелькнувшего сбоку в свете фар, тем более что тот не делал никаких попыток привлечь к себе внимание. И всё же он заметил, но не сразу нажал на педаль тормоза. Несколько секунд ушло на апатичные размышления. Те времена, когда он без промедления бросался на помощь, миновали давно и безвозвратно. Он не думал, что силуэт на шоссе принадлежит юнцу, решившему всё-таки помешать ему уехать. Нет, маленький ублюдок соблюдал правила, которые сам же и установил, потому что игра была единственной реальностью, которая его по-настоящему развлекала. Если ограничиться участниками проекта, то уцелеть могли как минимум трое. И среди них — Нестор.