– Это клевета на историков-марксистов! – крикнул вне себя от ярости завкадрами райпотребсоюза. – Я требую, чтобы гражданку Беклемишеву призвали к порядку!
– Александра Степановна, – обратился к ней дрожащим голосом секретарь партбюро, – ну совершенно вы это ни к чему насчет историков-марксистов.
– А что до того, почему большевики стали называться большевиками, а меньшевики – меньшевиками, я рекомендовала бы товарищу представителю райкома заглянуть в «Краткий курс истории ВКП(б)».
– Я обойдусь без ваших рекомендаций! – побагровел завкадрами, поняв, что по этому вопросу он, пожалуй, дал маху. – И вообще, не в этом дело!
– В чем же?.. – осведомилась Александра Степановна очень тихо и очень спокойно…
Партийное бюро единогласно приняло предложение представителя райкома об отстранении Беклемишевой А. С. от руководства кружком, как не обеспечивающей правильной партийной линии…
На другой день весь детдом знал уже и о том, что Александра Степановна назвала нескольких кружковцев историками-марксистами, и насчет того, что она отстранена от руководства их кружком.
В чемоданчике среди учебников, тетрадок и альбомов с марками у Антошина осталась книга старого большевика, Сергея Мицкевича «Революционная Москва» с дарственной надписью: «Старому другу, боевому соратнику, твердокаменной большевичке Александре Степановне Беклемишевой от автора с уважением и любовью». Юра обернул переплет вместе с титульным листом в газету и в свободное время перечитывал эту толстую и очень интересную книгу, и ему казалось, что Александра Степановна, сидит рядом и повторяет ему слова, сказанные ею совсем недавно: «Только, Юра, побережнее с этой книгой. Она, мне дорога, как память. Вернешь, и я тебе дам другую, очень редкую, – воспоминания о Владимире Ильиче…».
Пришел новый, четвертый по счету руковбдитель кружка. Он был лучше первых двух, но не шёл ни в какое сравнение с Александрой Степановной. Ребята занимались лениво, через пень-колоду.
Зато «историки-марксисты» всерьез увлеклись астрономией. Они мастерили себе подзорные трубы из картона и очковых линз, с риском сломать себе шею и получить тройку по поведению карабкались по ночам на крышу, что бы наблюдать звездное небо, распознавать созвездия и, чем черт не шутит, открыть какую-нибудь новую планету или, на худой конец, астероид. Они до отвала наглоталиеь популярных книжек по астрономии и космогонии, безуспешно хлопотали перед директором об учреждении при детдоме любительской обсерватории или, в крайнем случае, разрешить им лазить на крышу для ведения астрономических наблюдений.
Прошло еще несколько месяцев, и «историки-марксисты» маленько поостыли и к вопросам мироздания. За исключением одного, который время от времени отпрашивался в Москву, в планетарий, на заседания астрономического кружка.
Двое других всерьез занялись шахматами, а Юра Антошин вдруг почувствовал неудержимое влечение к пению.
Точнее, не вдруг, а когда выяснилось, что некая Галя Бредихина, на которую он еще год тому назад не обращал ни какого внимания, занимается в хоровом кружке. У Юры оказался неплохой слух и не очень силъный, но красивого тембра голос, и он вскоре стал признанным солистом на детдомовских праздничных концертах. Он и теперь, работая контролером по печатным схемам транзисторного цеха большого московского завода, с удовольствием, участвует в заводской самодеятельности. Если бы он не учился на заочном факультете Энергетического института, ему была бы прямая дорога в музыкальную школу для взрослых. Руководитель кружка не раз говорил ему, что у него «имеются данные»…
Теперь читателю должно быть ясным, почему Антошин бросил в сердцах трубку, услышав, как несправедливо и уничижительно Галина назвала его «историком-марксистом».
Как-то ранней осенью, как раз тогда, когда он, заткнув уши, готовился к экзаменам для поступления в вуз, раздался телефонный звонок. Антошин раздраженно буркнул в трубку: «Да!» – и услышал удивительно знакомый голос:
– Товарищ Антошин?
– Да, Антошин. – Кто это?
– Мне хотелось бы узнать, почему это в «Друзьях народа» первый выпуск, а потом сразу третий? А где второй?
– Александра Степановна, миленъкая, это вы? – закричал Антошин на всю квартиру.
– Кажется, я.
– А где вы? Откуда вы говорите? Как вас увидеть? Она была все такая же стройная, веселая, спокойная, острая, душевная Александра Степановна, твердокаменная большевичка и добрый друг Юры Антошина. Она была на пенсии и снова вела кружок в том же детском доме. Такая уж она была старуха, со странностями.
Читать дальше