Ярослав Веров: Двойники

Не потому, что был гончаровским Штольцем, а просто не желал себя баловать: не верил ни в ценность собственной жизни, ни в ценность человеческой цивилизации со всеми ее онёрами, ни в какую романтику. Но во что-то всё же верил, в нечто бесконечное и бессмертное, чему названия не находил. Надо было просто жить, по возможности — достойно, и только.

Трудно сказать, какое отношение к достоинству имеют карты. Но Григорий был профессиональным картежником. Играл, словно работал, методично, без азарта. Не хуже компьютера просчитывал варианты. Помимо того, что карты приносили деньги, ему нравилось побеждать. Себе же говорил, что это занятие необходимо для закалки воли и знания жизни. Сказывалась молодость, еще не наигрался в эти игры, еще хотелось театра. Приятно чувствовать себя героем, когда всё при тебе: интуиция, расчет, та же сила воли и при этом абсолютная безбашенность. То ли корейская наука подействовала, то ли сказалась жизненная философия, то ли родился таким, но Григорий ничего не боялся.

Специализировался на двух играх: преферанс и покер. В покере, как известно, чтобы побеждать серьезных соперников, нужно жульничать. Потому что они сами жульничают. Но Григорий ухитрялся обходиться без крапленых колод и прочих ухищрений опытных катал. Он умел читать по глазам. Как дауны безошибочно по мимике человека определяют — врет он или нет. Он читал мысли, не дословно, конечно, но очень точно, на уровне намерений.

Преферанс — другое дело. Даже если ты читаешь по глазам, как говорится, прикуп всё равно тебе не известен, а значит, в Сочи тебе не жить.

Как раз в Сочи Григорий вошел в «клуб» профессионалов. С легкой руки столичного друга он стал наезжать на этот курорт и бомбить богатых и азартных людей. Один раз нарвался на дуэт шулеров. Играть пришлось в паре как раз с богатым и азартным. Григорий, как, впрочем, и шулеры, не знал, что это вор в законе. Человек расслаблялся после очередного срока. Деньги для него значения не имели. Имела значение справедливость.

Вор казался спокойным дядькой, рубашки не снимал даже на пляже, чтобы не было видно татуировок. Шулеры, как положено, сперва дали им выиграть. Потом начался беспредел.

Григорий уже видел, что за игра пошла. Если ты попал в такую передрягу, остается тебе только одно — плюнуть на проигрыш и выйти из игры, потому что, если будешь упираться, вообще без штанов останешься. Он и готов был выйти. Но решил этого не делать: в глазах партнера он разглядел столько смерти, что ему даже стало его жаль. И жаль шулеров, их будущее ему уже было хорошо видно: этот клиент обоих прирежет, из справедливости.

Поэтому, после очередного розыгрыша, сдав карты и оставшись на прикупе, Григорий поднялся и со словами «отлить пора, мужики», шагнул вперед. Но его вдруг качнуло, словно ноги затекли. Он слегка оперся о плечо шулера. Когда вернулся, тот недоуменно хмурился и массировал плечо: рука не поднималась. Ясное дело — это тебе, парень, джиу-джитсу, дело серьезное, не колоду «начесать».

«Авторитет», похоже, тоже понял, что к чему, и смотрел на шулеров ласковым таким взглядом, от которого у тех пошел мороз по коже. Гриша усмехнулся и поинтересовался:

— Что, еще не закончили? Что играем?

— Распасы, — отозвался авторитет.

— Ты мне руку покалечил, чмо, — прошипел травмированный.

— Каким образом? — прикинулся валенком Цареград.

— Таким! Что мне теперь, одной рукой сдавать?

— Получается, одной, — ласково обронил вор.

Шулер теперь не мог знаками показывать своему напарнику, какие карты у него на руках. Не мог и начесать колоду. Да, собственно, и сдавать не мог. Подельники пожелали закончить игру.

Но авторитет снял рубашку, чтобы стали видны все его регалии, и спокойно так произнес:

— Играем до упору, а то яйца пооткручиваю.

В итоге Григорий с вором «раздели» шулеров. Те рады были убраться. А вор предложил сходить в ресторан, обмыть выигрыш.

Ресторан вор выбрал самый дорогой. Ясно, платить за Гришу он не собирался, хватит того, что допущен присутствовать. После первых ста граммов вор, наконец, начал знакомиться:

— Ты кто будешь?

— Я Григорий Цареград.

— Ну-ну. А я Вася. Василий Тёртый, слышал о таком?

— Нет.

— Ну, понятно, еще не сидел. Студент?

— Студент.

— Я людей сразу вижу.

— А с каталами как же?

— Во!

Василий накатил еще сто и объяснил:

— Людям надо верить. А игра это игра. Тут как масть ляжет.

Да, Вася хоть и был искушенным человеком, но, видимо, как доходило до игры, что-то у него расклеивалось. За годы отсидки он слишком привык к уважительному отношению к своей персоне, и в мыслях не допускал, что кто-то может не знать, что с ним жульничать не надо.