Array Коллектив авторов - Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

– Значит, на концертах ты подстраивал трансляцию под запрос псевдомаргинальной публики, я правильно понял? – Он продолжил разговор, возвращаясь к первоначальной теме, как ни в чем не бывало.

– Ага. Можно и так сказать. Играй по правилам, и будет тебе счастье.

– А что произошло на последнем концерте?

– Надоело… подстраивать… И по правилам играть надоело, – сказал я. Это было не совсем правдой. Потому что настоящую правду трудно объяснить словами. Обычный концерт, один из многих. Зрители – толпа мертвяков, пришедшая погреться у костра чужой жизни. Представители средних классов, решившие на два часа выползти из своей серости, чтобы пережить эмоциональную бурю. Чудовища. Чудовища!!! Окружили со всех сторон… Смотрят, ждут… Ненавижу! Их ненавижу. И нет для них надежды! Нет для них удовлетворения! Неужели они не видят, мы обречены?! Этот мир перевернут, ад снаружи, ад внутри, и нет выхода. Нет и не будет никогда. Всё безнадежно. Ненависть разбилась о стену отчаяния. Ничего нельзя сделать. Некуда идти. Чудовища вокруг. И внутри чудовище. Всё, что остается сделать, – это сдохнуть!

И они сдохли. Не сразу. Эмоциональный шок, депрессия, сумасшествие, самоубийства… Тридцать два смертельных случая – это только верхушка айсберга. Это то, что произошло в течение недели после концерта. О чем кричала Служба Информации. А что стало с остальными, я не знаю. И знать не хочу!

– Тебя судили?

– Да. Прокурор утверждал, что это было умышленное негативное пси-воздействие, и настаивал на моей ликвидации. А адвокат обвинял во всем неконтролируемую эмо-вспышку, вызванную переутомлением, и считал, что можно обойтись деклассированием. А мне было пофиг.

– Разве? Я слышал, ты настаивал на ликвидации.

– И что?! Адвокат счел это лишним доводом в мою пользу – искреннее раскаяние и всё такое. Да еще фанаты, придурки, петицию в защиту написали… И мне оставили жизнь. Видно, не заслужил я быстрой и легкой смерти… А деклассированным быть не привыкать. Наша семья уже через это прошла, после того, как арестовали отца. Тогда мне удалось подняться со дна благодаря таланту баньши и моде на пси-искусство. А теперь я не хочу подниматься.

– Ясно, – сказал он в третий раз. Я разозлился окончательно.

– Чего тебе ясно?

– Что с тобой можно работать, – он был невозмутим. Ненавижу невозмутимость.

– И что ты собираешься делать? Очередной эксперимент Ячейки на пси-устойчивость населения?

– Нет. Но тебе понравится. Я хочу…

В это время в дверь постучали. Я даже глазом моргнуть не успел, как лучевик оказался в его руках.

– Открой, – обратился он ко мне.

– Ха, раскомандовался, – огрызнулся я для очистки совести и потопал к двери. Спорить с человеком, который считает, что ада нет, и держит в руках оружие, по меньшей мере, глупо.

За дверью стояли двое. Безобидная такая парочка: молодящаяся краля высшего класса, шедевр пластической хирургии, этакая госпожа Стерва, и прилизанный хлыщ-красавчик в эскорте. Ничего необычного. Ничего страшного. Богатая шлюшка и ее альфонс, картина маслом. Вот только я провел достаточно времени в лабораториях отца, чтобы научиться отличать человека от дрона. А то, что красавчик-хлыщ был дроном, у меня сомнений не было. Надо же, я даже не думал, что они еще остались в употреблении! Наверное, дамочка большие связи имеет, если ей позволили иметь запрещенную игрушку. Может быть, последнюю сохранившуюся игрушку. Последнюю… Я головой тряхнул, прогоняя забытые видения – горатреснулся. Но дамочка, похоже, приняла мое движение за приветственный поклон, удовлетворительно кивнула и уверенно шагнула внутрь комнаты.

– Прошу прощения, – сказала она. Голос у нее был ну просто бархатный. Настолько приторный, что меня передернуло. – Мне нужен Лигейт-Альфа-Деко. Это вы? – Ее взгляд устремился мимо меня, тонким лезвием воткнулся в моего соседа. Ну да, уж я никак не похож на того, кто может именоваться тупым ячеечным номером.

– Уже не Лигейт, и тем более не Альфа… – Он ухмыльнулся, даже не пытаясь убрать лучевик. – В данный момент я не принадлежу Ячейке и лишен статусных именований. Можете называть меня Деко, если вам угодно. Это тоже будет не совсем верно, но нужно же вам меня как-то звать.

– Очень приятно, Деко, – промурлыкала госпожа Стерва, и меня снова передернуло: уж слишком большая была разница между ее голосом и выражением лица. – А я Корнелия де Кориан. Но вы можете называть меня Кор. А это мой хороший товарищ Дружок.