Array Коллектив авторов - Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

– Да, просто убил бы, – только и оставалось мне ответить.

– Ты всерьез веришь, что ада нет?

– Я это знаю.

– Неправда!!! – Это был вопль баньши, такой мощный, что блокировка не выдержала, позволяя чужим эмоциям наполнить меня. Боль. Ненависть. Убить. Разрушить. Чудовища. Чудовища вокруг. Ад. Ад! Спасение.

Всё стихло.

– Ад… Должен быть! Он должен быть!!! Если его нет, где мне получить искупление? Ада нет – нет надежды… Если его нет, где найти приют чудовищу? – Он всхлипнул, обхватил руками колени, сжался в комочек на грязном вонючем матрасе.

– Если ты настолько слаб – можешь верить в свой ад, – я пожал плечами. – Тогда тебе стоит нагрешить побольше, чтобы было что искупать. Тридцать две смерти – это не солидно.

– Ты знаешь? – Он поднял на меня горящие глаза.

– Я навел справки о тебе, Вин К. Делий.

– А ты… Ты скольких убил?

– Я не считал. Это не имеет значения.

– Ты чудовище! – Он снова засмеялся пьяным смехом. – И я пойду с тобой. Потому что ты превратишь мир в ад. Если его нет, мы его сделаем! Наш собственный ад для чудовищ!

Его смех оборвал кашель, сменившийся рвотой. А потом он без сил упал на свое ложе, затих.

Я вздохнул, посмотрел на него с сожалением.

– Ты уже в аду. Что тебе еще надо? А мне нет до этого дела.

Не знаю, слышал он меня или нет. Но я сказал правду. Сожаление о содеянном, раскаяние – ничего не имеет значения перед лицом смерти. Есть только ты и то, что ты должен сделать. И на этом пути не нужны такие механизмы защиты от самого себя, как ад и рай. Не так ли, Алон-ден, мой господин?

Ненавижу чистоту. Не жилая комната, а медицинская палата. Зайдешь в такую и даже не поймешь, кто здесь живет. И живет ли кто-нибудь. Задыхаюсь я от чистоты! Так задыхаюсь, что хочется напиться до невменяемости.

Но он сказал: «Никакого спиртного». Так сказал, что я понял: действительно никакого… И мне совсем не хотелось проверять, что случится, если я все-таки напьюсь. А может, дело было в том, что мне самому захотелось протрезветь? Заниматься инвентаризацией своей чудовищности лучше на трезвую голову, ага?

– Как долго ты можешь транслировать при максимальной интенсивности волны? – Мой новый работодатель смотрел на меня, как на бациллу под микроскопом.

– Фиг знает… – пожал я плечами. – Концерт обычно идет около двух часов. Но я не воплю весь концерт на одной ноте. Пси-искусство – это не пси-оружие! Постоянно приходится менять и интенсивность, и диапазон… Всплеск, буря, тишина, расслабление, потом снова по нарастающей. Вначале гонишь агрессию, непокорность, жажду бунта, ненависть. Потом побольше отчаяния, страдания и муки, чтобы гады идеей прониклись по самые гланды… А потом – надежда на победу, светлая грусть, удовлетворение… Обыватель засыхает, если ему надежду в голову не вложить. Но с ней, главное, не переборщить. А то кайфа никакого. Какой может быть кайф, если всё хорошо?

– Странно, – мой сосед чуть сдвинул брови. – Почему когда всё хорошо, кайфа быть не может? Мне давно интересно – почему баньши-певцы на концертах отдают предпочтение непродуктивным отрицательным эмоциям и так редко транслируют любовь, дружелюбие, радость?

– Потому что они никому нахрен не нужны, – пожал я плечами. – Много ли радости от чужой радости? Шиш да маленько, мертвякам точно не хватит. Этот мир перевернут – чего удивляться, что ненависть важнее любви? Сам подумай, кто на пси-концерты ходит? В основном – заезженный средний класс. Днем работа, вечером работа, ночью работа. Всё на благо родной цивилизации. Да и себе денег заработать, чтоб было на что статус подтвердить в конце года. Так и жизнь прошла. А чтоб она напрасной не казалась, хочется не розовых соплей в сиропе, а чего-нибудь остренького. До дрожи в коленках себя живым ощутить. Пострадать вволю, на борьбу подняться, сражаться яростно, ненавидеть от всей души, почти проиграть в схватке – и в конце увидеть луч победы… Маленький такой лучик. Большего мертвякам для счастья и не надо… И между прочим, рецепт не нами придуман. Ты старые фильмы-книги видел? – спросил я и, не дожидаясь его кивка, продолжил: – Я вот видел… И там тоже все сплошь страдают! И там тоже все сплошь мучаются! Чем больше страдают-мучаются, ненавидят-отчаиваются – тем круче шедевр. Даже если любовь показывают, то обязательно с каким-нибудь вывертом, чтоб герои еще сильнее пострадали.

– Но почему? – снова спросил он. Равнодушненько так, как и положено чудовищу. Но спросил. Неужели этому ячеечному болванчику так интересны человеческие эмоции?