Лазарь Лагин: Атавия Проксима

Уже раздались первые громовые раскаты приблизившейся вплотную экономической катастрофы. Только поздним вечером двадцать девятого марта стало известно, что в Полигонии произошел переворот и что новое правительство собирается предложить мирные переговоры, а уже на следующее утро в крови и ужасах первых сотен самоубийств грянула биржевая паника. За два часа курс акций самых мощных, главным образом военно-промышленных, корпораций упал в среднем на двадцать четыре процента и продолжал падать с такой стремительностью, что особым постановлением правительства все фондовые биржи Атавии были закрыты на неопределенное время. Было подсчитано, что только до часа пополудни молнии наступившего кризиса испепелили «бумажных» состояний общей суммой не менее ста шестнадцати миллиардов кентавров.

Но сколько можно будет держать закрытыми биржи? Два дня, три дня, неделю? Держать биржи закрытыми большие сроки так же невозможно для капиталистической страны, как тонущему человеку бесконечно задерживать свое дыхание под водой. А дальше что? Вдыхать воду и идти на дно?

Атавцы, одетые в военные шинели, вооруженные совершенным оружием, полные оправданной ненависти к тем, кто посылал их на перемол во исполнение Хотарского соглашения, ждали на фронте демобилизации и возвращения в родные места. Что с ними делать? Вопрос стоял не только о неизбежном росте безработицы. Все равно в солдатском или демобилизованном состоянии, они одинаково представляли собой взрывчатый материал катастрофической силы.

Единственным исходом в создавшейся обстановке Дискуссионная комиссия считала проведение в жизнь во что бы то ни стало плана «тотального переселения» на Землю.

Но против этого плана, несмотря на формально еще не отмененное запрещение, явочным порядком собирались многотысячные митинги и демонстрации почти во всех провинциях, даже самых политически темных, собирались, и против них ничего не предпринимали ни полиция, ни войска, ни сохранившиеся еще пока организации Союза Обремененных Семьей: боялись еще большего возбуждения народа. СОС тогда еще не был распущен.

Чтобы провести в жизнь план «тотального переселения», власти Атавии придумали единственный тактически правильный ход: они разрешили обсуждать этот план и выдвигать встречные проекты. Расчет был на печать, радио, церковь, на весь гигантский и покуда что еще сохранившийся могучий аппарат оболванивания атавцев. Шансы на успех этого хода были не ахти как велики, но при сохранении запрета они равнялись бы нулю.

Так многосторонняя вековая борьба, борьба между кучкой монополистов и всем народом Атавии, вся борьба – и политическая и экономическая сосредоточилась на вопросе о том, готовиться ли к «тотальному переселению» на Землю с неизбежной и чудовищно несправедливой войной против всего человечества, или готовиться к тому, чтобы заставить Атавию вращаться вокруг собственной оси.

В первом случае все силы мобилизовывались на военную промышленность, ощутительно рассасывая, но никак не ликвидируя безработицу, во втором – на то, чтобы направить все силы народа на мирную индустрию, снизить налоги, повысить до человеческого уровня заработки по крайней мере семидесяти пяти процентов населения, живущего сейчас в нищете или на грани нищеты, развернуть строительство жилищ, школ, больниц, достойных энергичного и трудолюбивого атавского народа.

И эта борьба при совершенно невиданной для Атавии активности масс началась, лишь только замолкли пушки на атаво-полигонском фронте.

Уже так заведено, что перед тем, как дописать последнюю страницу романа и завершить ее словом «Конец», автор сообщает хотя бы в самых кратких словах о дальнейших судьбах героев его повествования.

В данном случае автор сознательно от этого отказывается. Судьбы его героев целиком зависят от того, чем намерен дышать в дальнейшем атавский народ: воздухом собственной атмосферы или воздухом Земли, которую их хотят заставить завоевывать без всяких шансов на успех. По мнению автора, все говорит за то, что атавцы слишком многому научились, чтобы пойти по второму пути, выгодному только кучке монополистов и их холуев. Следовательно, автор смотрит на будущее Атавии Проксимы и положительных героев своего романа вполне оптимистически.

1951–1955 гг.

Проксима – слово астрономическое, означает «ближайшая»; так астрономы называют ближайшую к нам звезду любого созвездия; например, Проксима Центавра, то есть ближайшая к нам звезда из созвездия Центавра, и т. п.