Array Коллектив авторов - Классициум (сборник)

Хрустят
нежданные пять целковых
В кармане внутреннем
пиджака,
Не в быт,
а ради свершений новых
Пойдут, на дело,
наверняка!

Ведь мастер —
алхимик, маг, демиург!
Студента
ухватив в охапку,
Летят, окрылённые,
в Петербург,
Везут
важнейших расчётов
папку.

А там
опять,
опять,
опять —
Легче в уши глухим
слова занести! —
Болванчики
не устают повторять:
«Есть сомнения
в целесообразности.

Неспокойно
в соседних странах:
В Пруссии, Турции,
на Балканах!»

Воякам
учёные вторят дружно:
«Снаряды —
вот что сегодня нужно!

А на фантазию
про ракету
Средств
нету!»
Резолюции
тонкая вязь
Тычет мордой
в дорожную грязь.

Третий класс,
духота, махра.
Два
непризнанных гения
Мочат пряник
в чаю́ без сахара,
Чёрствый
как настроение.

Мастер
просто молчит в окно,
Студент митингует:
мол, рвёмся к небу,
А им,
тугомыслящим,
всё
одно:
Будто клянчим
себе на потребу!

Солнца
еле заметный круг
Кажет края
из-за низких тучек.
«К небу?» —
переспрашивает вдруг
Ютящийся рядом
попутчик.

То ли купчишка,
сальная масть,
То ли
агент страхового дома,
Глядит —
как забрасывает снасть:
«Будем знакомы?»
Тощ,
цыганист и неказист,
Подстрижен и выбрит
гладко.
Поясняет,
что социалист,
Но сторонник
порядка.

«Вы
беседовали про полёт?
До этих тем
я охоч без меры!
Небо —
оно прямо
так и влечёт!
Аэропланы!
Монгольфьеры!

В небе —
ни площадей, ни улиц,
Свобода —
это ж сойти с ума!»
Наши герои
переглянулись,
И речь
полилась сама.
Про шесть
пустых
попыток
подряд,
Препоны
и закавыки…
Они
говорят,
говорят,
говорят,
Ночь
забивая в стыки.
Рассказ
попутчику по нутру —
Слушает,
и всерьёз.
Всё время молчит,
и уже к утру
Свой
задаёт
вопрос.

В глазах попутчика
искр ворох,
Словно
отблески детства.
«А отчего бы
не выкупить порох
На частные,
скажем,
средства?»

Мороз.
Но журчит ручеёк молвы:
«Вы слышали?
Это мыслимо ли?
Весь дом
уездного
головы
Прямо при них
вынесли!»

На крыльце,
ни живы и ни мертвы,
Смирнее смирного —
приставы.

Жандармский полковник —
ста туч черней,
В гневе
выдрал бы ус кому! —
Выкарабкивается
из саней,
Шагает по хрусткому.

В доме —
звук ватный как на поминках.
Лакеи бубнят,
мол, знали б заранее…
Откинувшись
на диванных спинках
В полуобмороке —
барыня.

Его сиятельство
лыс и тускл,
Полицией в доме брезгует.
Никому,
обещает,
спуску!
Сплетает пальцы,
костяшками трескает.

А было так:
ещё засветло —
Семеро,
все с револьверами —
Шайка!
И ладно б грабила,
А то культурно,
с манерами…

Простите!
Но если
это был
не грабёж —
Так что ж?

Супруга главы —
через всхлип, навзрыд,
Никак нет сил
отдышаться:
ЭКС-, говорит,
ПРО-, говорит,
ПРИ-, говорит,
АЦИЯ!

И добавляет,
ломая руки:
«В пользу
отечественной
науки!»

Жандарм – матёрый,
не лыком шит,
И в сыске натаскан туго.
Пока след не остыл,
поставить спешит
На уши
всю округу.

Искать в стоге сена —
особый труд,
Иголкой
не сразу одарит.
Жандарм —
слепой тыщелапый спрут,
Где только не шарит.

В кирпичной трухе,
в заводском чаду,
В перемётных сумах
калик и иноков,
В университетском —
ох, мутном! —
пруду,
Во рже и меди
блошиных рынков,

В притонах
грязнее болотных тин,
В банкирских хоромах,
И там и сям —
результат один:
Промах.

Лезет в окно
телеграфный бланк:
«В пять пополудни
ограблен
банк!»

Ломятся в дверь
волостные газеты:
«Угон
и взлом
почтовой кареты!»

Давно полиция
сбилась с ног,
Всегда
запаздывает
свисток!

В солдатской казарме,
в поповской обители
Всюду
шастают
осведомители.

Филёры
повсюду
рыщут —
Ищут:

В кружевах мамзелек,
у их дружков,
И в купеческом
нафталинном тряпье,
В спитом чайке
марксистских кружков,
У лиц сановных
под пресс-папье,
На горе кудыкиной,
в чистом поле,
В сельди портовой,
в вокзальном угле,
На фабриках —
в ветоши и в солидоле,
У Христа за пазухой,
у чёрта в котле,