Фриц Лейбер - Увидеть красоту, или Ловушка, которую ждешь

— Послушайте, — решив сменить тактику, со смехом произнес я, — вам и в самом деле следовало бы рассказать что-нибудь о себе. Я даже не знаю, какая вы.

И, словно бы в шутку, попытался прикоснуться к тесьме у нее на затылке. В ту же секунду девушка с изумительным проворством хлопнула меня по руке. От внезапной боли я вздрогнул. На запястье остались четыре крошечных следа. Из одной такой царапины выступила капелька крови. Я глянул на ее серебряные ногти. Это были изящные заостренные металлические насадки.

— Мне ужасно жаль, — услышал я ее голос, — но вы меня напугали. На мгновение показалось, что вы…

Наконец-то она повернулась ко мне. Шубка, съехав с плечей, открыла то, что доселе скрывала: платье в стиле критского Возрождения и лифчик в виде тесьмы, поддерживавший грудь, но не прикрывавший ее.

— Не сердитесь, — проговорила она, обвивая руками мою шею. — Сегодня днем вы были просто чудо.

Мягкий бархат маски — ее щека — прижался к моей. Влажный теплый кончик языка через кружево коснулся моего подбородка.

— Я не сержусь, — сказал я. — Просто совершенно сбит с толку и очень хочу вам помочь.

Такси остановилось. По обеим сторонам улицы тянулись ряды черных окон с торчащими зазубринами разбитых стекол. В болезненно-пурпурном свете к нам двигались одетые в рванье косматые фигуры.

— Турбина, парень, — пробормотал водитель. — Крепко мы засели. — Он ссутулился и сидел с совершенно потерянным видом. — Хоть бы это случилось в каком-нибудь другом месте. Не здесь…

— Обычная такса — пять долларов, — шепнула моя спутница. Она с таким страхом и дрожью смотрела на сползавшихся к машине монстров, что я, подавив растущее негодование, сделал так, как она советовала. Водитель молча принял банкноту. Заведя мотор, он высунул в окно руку, и на тротуар, звякнув, упало несколько монет.

Моя спутница снова вернулась в мои «объятия», но теперь ее маска была обращена на экран телевизора, где высокая девица почти уже добивала судорожно отбрыкивавшегося Малыша Зирка.

— Мне так страшно, — вздохнула она.

Рай оказался таким же разрушенным районом, хотя здесь имелся клуб с навесом и огромным швейцаром при входе, одетым в форму космонавта — чересчур яркую и кричащую. Впрочем, мне в моем состоянии эмоционального ступора все это, пожалуй, даже нравилось. Мы вышли из машины и тут же увидели на тротуаре пьяную пожилую женщину в перекосившейся маске. Пара, шедшая впереди нас, при виде наполовину открытого лица брезгливо отвернулась. Когда мы уже входили в клуб, я услышал, как швейцар сказал: «Давай отсюда, бабуля. И прикройся».

Внутри все утопало в тусклом рассеянном свете синих ламп. Я вспомнил ее слова о том, что мы сможем уединиться и побеседовать, но пока не понимал, как это удастся сделать. Кроме несмолкаемого чиханья и кашля людей (говорят, половина американцев страдает аллергией), на полную мощность гремел оркестр, исполнявший наимоднейшую пьесу в стиле робоп [4] От названия появившегося в начале 40-х гг. XX века джазового стиля. характеризующегося неблагозвучной гармонией восходящих и нисходящих тонов, сложным ритмом, нечеткой мелодией и наличием солирующего инструмента. (где электронный композитор выбирает произвольную последовательность нот, в которую музыканты вплетают партии второго плана).

Большинство писателей сидело в кабинках. Оркестр располагался позади стойки. Рядом на маленьком помосте танцевала, то и дело снимая маску и обнажая лицо, девушка. Небольшая группа мужчин за дальним, скрытым в полумраке концом стойки не обращала на нее никакого внимания.

Мы просмотрели начертанное на стене золотыми буквами меню и нажали кнопки против куриной грудинки, жареных креветок и двух порций шотландского виски. Через несколько мгновений прозвенел звоночек, я открыл блестящую панель и достал напитки.

Группа мужчин гуськом направилась к выходу, но, прежде чем уйти, внимательно оглядела зал (моя спутница за минуту до этого сбросила с плеч шубку), задержав взгляды на нашей кабинке. Я отметил, что среди них — те трое.

Оркестранты недовольными возгласами прогнали танцовщицу. Я подал своей спутнице соломинку, и мы принялись потягивать виски.

— Вы просили у меня какой-то помощи, — заговорил я. — Между прочим, я нахожу, что вы прелестны.

Она коротким кивком поблагодарила и, оглянувшись по сторонам, наклонилась ближе.

— Это трудно — устроить так, чтобы я попала в Англию?

— Нет, — возразил я, ошеломленный неожиданным вопросом. — При условии, что у вас имеется какой-нибудь американский паспорт.