Сергей Дубянский - Путь в Вальхаллу

Даше не были интересны семейные разборки и пожелав всем спокойной ночи, она вышла. Спать ей не хотелось, но болтовня сестер мешала общению с Фрей; еще мелькнула мысль: …надо бы позвонить матери… Но достав телефон, она обнаружила, что забыла зарядить его, а сама зарядка осталась дома. Возвращаться на кухню и смотреть, какие зарядки есть у Яны, не хотелось. …Да мне и сказать ей нечего – ну, доехала, а куда я денусь?.. Если только, что выхожу замуж?.. Ее, блин, удар хватит!.. Ладно, завтра… – бросив мертвый телефон на стол, Даша достала влажную салфетку и уселась перед зеркалом.

В общепринятом смысле, в квартире было тихо, но ухо Галины Васильевны невольно вылавливало, наряду с гудением холодильника, неясный гул голосов, доносившийся из-за стены. Она знала, о чем там говорили, и хотя искренне сочувствовала Рите, совершенно не хотела этого слушать, поэтому, когда закончили накрывать стол, незаметно удалилась, и Рита, к счастью, даже не пыталась ее удержать.

Галина Васильевна в очередной раз посмотрела на часы и в очередной раз взяла телефон. Она звонила Даше целый день, но абонент постоянно оказывался вне зоны действия. С каждым набором сердце сжималось во все более крошечный комок, и скоро, наверное, страх должен будет просто раздавить его.

…Нет, не раздавит! Как же Дашка останется одна?.. – протестовало сознание, а трезвый ум злорадно хихикал, – и пусть останется! Сама мать в гроб вгоняет, бессовестная! Ох, я ей устрою, когда вернется!.. А если не вернется?.. Этот ужасный вопрос возникал в тысячный раз, но ответа на него не существовало. …Хотя… – Галина Васильевна взглянула на открытую дверь Дашиной комнаты – именно она соседствовала с Ритиной квартирой и именно там, по аналогии с недавними событиями, мог скрываться ответ.

Галина Васильевна закрыла дверь и стало по-настоящему тихо. Снова взяла телефон, но вздохнув, положила обратно, ведь последний раз она звонила ровно десять минут назад. И тут неожиданно пришло спасение – вернее, не само спасение, а спасительный мираж, способный хотя бы временно поддержать силы. …У нее просто украли телефон! Все ведь элементарно! Она ж дурочка и ни к чему не приспособлена!.. – теплая волна любви заполнила сердце, делая его огромным и добрым. Такое сердце не может, ни разорваться, ни быть раздавленным – оно должно жить, хотя бы потому, что дочь у нее «ни к чему не приспособленная дурочка».

– Завтра, – произнесла она вслух, – завтра она будет в городе и найдет, откуда позвонить.

Галина Васильевна включила телевизор и уселась на диван. Ей было все равно, что там показывают, но мысли, до того несшиеся в никуда темным потоком, стали делиться на ручейки, пробивая себе новые русла – то к веселым парням, искавшим своих «единственных и неповторимых», то к серьезному мужчине, наивно надеявшемуся выиграть миллион, то к глупым влюбленным, которые все время ссорились и никак не могли пожениться. Только НТВ Галина Васильевна не включала, иначе ручейки пересохнут, а темный поток обретет новую силу.

Спать не хотелось, но уже слишком давно жила в ней пресловутая собака Павлова, и ровно в одиннадцать условный рефлекс заставил ее зевнуть раз, потом второй. Команда была принята, и выключив телевизор, Галина Васильевна разобрала постель; легла, сразу повернувшись на бок.

– Дашка, если завтра не позвонишь, я не знаю, что с тобой сделаю, – сказала она, но материнское сердце тем и отличается от любого другого, что сколько б в нем не скопилось обиды, всегда побеждает любовь, – спокойной ночи, – добавила она. Закрыла глаза и принялась испытанным способом мысленно перекладывать бумаги на воображаемом столе, только сейчас это, к сожалению, мало успокаивало возбужденное сознание. Нечто черное, похожее на Ксению, о которой она старалась не думать, носилось в воздухе, принимая причудливые образы жутких монстров. Они протягивали мерзкие лапы; Галина Васильевна уворачивалась, но лишь до определенного момента. Монстры все-таки схватили ее, и оказалась она на узкой улице, с обеих сторон стиснутой бетонными заборами и однообразными серыми домами. На одном из них тускло поблескивали золоченые буквы «Дворец бракосочетаний». Подсознательно Галина Васильевна знала, что идет именно туда; знала, что Даша выходит замуж, и что, вместо свадебного, надето на ней злополучное бордовое платье, из-за которого они столько спорили.

Возле дворца притормозил ослепительно белый лимузин. Странное знание подсказывало, что в нем сидит Дашин жених. Откуда-то появилась и сама Даша; быстро подбежала к лимузину, но тот сорвался с места. Помочь дочери Галина Васильевна не могла, поэтому лишь беспомощно огляделась и обнаружила, что улица не так уж пуста, как показалось вначале – по ней двигались безликие тени и автомобили, от пыли казавшиеся одинаково серыми. Дашино сумасшедшее платье выделялось на общем фоне, но никто не обращал на это внимания.