Анна Семироль - Полшага до неба

Она ссутулилась, уставилась в пол. Кап… Кардиомонитор выдал серию перебоев сердечного ритма, запищал. Маард мысленно досчитал до десяти. Вдох. Выдох.

— Тиль, я уверен, что нашел заказчика. За убийством твоего отца стоят очень крупные фигуры. Настолько, что тебе будет угрожать опасность, пока им не предъявят обвинение и дело не получит широкую огласку. Потому ты должна довериться мне и Джо и уехать. Это ненадолго.

— Я не вернусь, и ты это знаешь! — перебила она. — Меня увезут навсегда и очень далеко. Запретят возвращаться сюда — именно потому, что «крупные фигуры». Другое имя, жизнь с нуля… Ради безопасности, да? Ложь, Маард! Ты просто меня от себя прогоняешь.

— Не прогоняю. Я не смогу тебя защитить здесь, пойми, — он говорил спокойно, как с ребенком, вспоминая умение, которым когда-то гордился.

— Я останусь с тобой. Я на это способна — быть с тобой в любой ситуации. Или… ты мне не веришь? — девушка вскинула голову, будто получила пощечину.

— Тиль, что ты творишь? — он посмотрел ей прямо в глаза.

— Я буду глупости сейчас говорить, но… послушай. Я хочу быть с тобой. Только в этом я вижу смысл. Маард, я люблю тебя. И я так к тебе рвалась, чтобы…

Она смолкла, перевела дыхание. И выдохнула:

— Зря?..

— Я знаю, Тиль, — он вздохнул. — И только поэтому ты здесь. Только поэтому Джо согласился и дал нам время. Прошу — успокойся и задумайся. Ты понимаешь, что здесь опасно?

— Нет. И не хочу понимать, ты говоришь не то, что чувствуешь! — ему показалось, что девушка на грани срыва.

— Не кричи. Давай тогда с твоей позиции посмотрим. Раз ты уверена, что я тебя прогоняю. Подумай, что я могу тебе дать? Посмотри на то, чем я стал. Посмотри, Ти! Как это можно любить?

Он понимал, что в таком состоянии она вряд ли услышит доводы разума. Но попытаться стоило. Было тяжело, но он знал, ему нужно как-то ее убедить.

— Ты выбираешь за меня, вот так просто? — она уже не скрывала слез.

— Выбираю, — он старался говорить четко и не думать о том, что каждое сказанное им слово — словно брошенный камень. — Если ты меня любишь, то уйдешь. Мы навсегда будем вместе в твоей памяти. Иначе же… В эту комнату сможет войти любой и убить тебя. А я не смогу помешать. Ничем, Тиль! Я не хочу оставаться без тебя, рыжик. Ты наполняешь мою жизнь смыслом. Месяц назад мне было все равно, а сейчас снова хочется жить. Веришь, Тиль, даже ТАКОМУ хочется.

— Меня не убьют. Никто не посмеет сделать это здесь, — упрямо сказала она, хлюпая носом.

— Пусть так. Но что будет дальше с тобой, с нами?

— Помнишь, как ты дважды уже решал за меня? Первый раз, когда пытался выставить меня вон из пещеры. И я не послушалась. А потом ты отдал меня Грете, помнишь? Не прогоняй!

Ему стало больно. Сколько раз он сам упрекал себя в наивности, доверчивости. В том, что мог предусмотреть, и ошибся. И пострадали те, кто дорог.

— Помню, Тиль. Вот только выбора нет. Потому что шанс остался один. И ради того, чтобы ты его использовала, я готов дьяволу душу заложить.

Она сдернула с рук перчатки, размотала скрывающий волосы шарф. Встала, подошла к раковине, открыла кран, плеснула в лицо воды — полные горсти. Еще и еще.

— Странно. Из всех существующих выходов каждый из нас видит лишь один. И считает его единственным правильным, — грустно сказала девушка.

Она вернулась к ложементу, склонилась над Маардом. Внимательный взгляд скользил по его лицу, на губах играл отблеск улыбки.

— Я тоже знаю, как можно.

— Тиль, а Джо разрешил смывать грим? — дернулся Маард.

— Нет.

— Ну, ты даешь, — выдохнул он. — Хотя ладно, за полчаса вернем.

Она наклонилась к самому его уху — так, что щеку пощекотали мокрые рыжие пряди.

— Я уйду. Прямо сейчас — если не нужна тебе. Но если нужна… Покажи.

Он высвободил руку из перчатки-манипулятора, неуклюже коснулся бледной щеки. Ощущая влажную кожу под пальцами. Все слова куда-то подевались. Остался он, Тиль и тишина.

— Я к тебе… Чтобы просто побыть… — девушка льнула щекой к ладони, касалась губами шершавых пальцев. — Сколько лет ты один? Милый, родной… Я все это терпела, преодолевала ради прикосновения… Ради одного взгляда, ради слова… которого не слышу…

— Тиль… — он снова хотел что-то возразить, но… не смог. Потому что эта девочка была права. И у них были еще три часа. Целых три часа, которые хотелось запомнить, а не глупо растратить на выяснение отношений.

Электронный термометр равнодушно высветил сто четыре по шкале Фаренгейта. Маард нахмурился и положил его на стол у кровати, охнул от боли, рванувшей грудь.