Алена Дашук - Картофельная яблоня (сборник)

– Хорошо. Судьбу вашей цивилизации должен решать её представитель. И этот представитель вы.

В ушах зазвенело, Анна почувствовала лёгкое головокружение. Она тряхнула головой, обернулась назад. Василь продолжал крепко спать. Как могло это трухлявое ископаемое заикаться о том, чтобы она не пыталась спасти своего мальчика?! Если, с его точки зрения, это называется духовностью, то ей такая духовность точно не нужна. Какая Мировая Душа может сравниться с радостью видеть, как твой сын пьёт из большой кружки молоко! Или гоняет кошку. Или, затаив дыхание, смотрит любимый мультик про каких-нибудь милых его сердцу чудовищ. Миллионы людей просто кормят своих детей завтраком, наряжают и балуют забавными игрушками. И все счастливы. Почему она должна думать про какую-то душу, которую никто даже не видел?!

До Москвы оставалось пятнадцать километров. Вдалеке виднелся пост, на котором могли проверить документы. Не настучал ли Королёв в службы по поводу её бегства? Вполне мог. Могли даже фотографию сбросить для ориентировки. Что ж, придётся выкручиваться. Анна резко свернула на обочину и вынула из машины Василя. Конечно, риск, но делать нечего. Попытается поймать машину с открытым кузовом.

Большой военный грузовик появился на дороге довольно скоро. После недолгих переговоров, Синявская забралась в кузов и спряталась с сыном за коробки, наваленные там как попало. Водитель, поудивлявшись странному поведению мамаши, предпочитающей везти спящего ребёнка в открытом всем ветрам кузове, а не тёплой кабине, скоро забыл о своих пассажирах. Вспомнил только в момент, когда в каком-то глухом проулке столицы женщина забарабанила кулаком по гулкой крыше автомобиля. Шофёр остановил машину. У его странной пассажирки зуб на зуб не попадал. Ребёнок плакал. Обругав на прощание нерадивую мамашу, военный покатил по изуродованным тяжёлым транспортом улицам.

Анна нырнула под арку, где в далёкие счастливые дни кто-то вывел на стене корявыми печатными буквами Оля + Миша = любовь. Буквы поблёкли и пролились кровоподтёками. Надпись была сделана алым маркером. Синявская задержалась взглядом на этом вечном свидетельстве лихорадочного стремления людей не остаться в одиночестве. Сколько времени её сыну придётся прожить парией, к которой никто не должен приближаться без толстых перчаток и тонированного забрала на лице? Но раздумывать было некогда. Она проскользнула в ближайший подъезд и пробежала по тёмным, покрытым чёрными ожогами лестницам. Здесь явно не раз поработал ЭИС-2.

Незапертая квартира нашлась быстро. Обугленная снаружи и внутри дверь была только прикрыта. Выбирать не приходилось. Василь дрожал, а басовитый плачь давно сменился ультразвуковым и жалобным Ыыыыыыыы. Анна вошла в квартиру.

Обеззараживание помещения проводилось здесь явно с повышенным энтузиазмом. То и дело на глаза попадались предметы с опалёнными боками. На обоях виднелись выгрызенные высокой температурой прорехи. Кое-где оплывшими огарками торчали неузнаваемые теперь пластиковые слуги бытового комфорта бывших жильцов. На стене покосившийся фотопортрет: испуганная, явно не умевшая фотографироваться, женщина и мужчина в неуклюже сидящем на нём пиджаке. Судя по этому пиджаку, мужчина чаще носил либо форму, либо рабочую спецовку. Присмотревшись, Анна решила, что, скорее всего, с форменной одеждой профессия хозяина квартиры была не связана – выправка не та.

Царящий здесь разгром, говорил, что в доме не единожды побывали мародёры. Их в последнее время развелось великое множество. Эти удивительные нелюди всегда поражали Синявскую своим отчаянным безрассудством. Они обирали хаты в чернобыльской зоне; не боялись шнырять по разрушенным, источающим едкий запах газа, домам в зонах землетрясений; подбирали крохи в жилищах беженцев. Не гнушались обогащаться в заражённых домах они и теперь. Ей хотелось верить, что предметы роскоши вытаскивались из квартир прошедших уже тщательную обработку, но опыт подсказывал, что в своё время для многих стоимость какой-нибудь шубки значила гораздо больше, чем мощность гамма-излучения или плотность потока бета-лучей демонстрируемая дозиметром. Скорее всего, с приходом неоинфекции ценности у этих добытчиков сокровищ не изменились.

Анна прошла в ванную комнату и с удивлением обнаружила, что в кране уже имеется не только холодная, но и горячая вода. Город начинал робко оживать. Умница Шор расстарался. Синявская усердно вычистила ванну найденным тут же порошком и наполнила её почти до краёв. Главное сейчас, отогреть Василя. Бог с ней, с простудой, но как реагируют проклятые вибрионы на переохлаждение? Препарата осталось всего на одну инъекцию, а когда ей удастся снова добраться до лаборатории, где она сможет его синтезировать – вопрос.