Евгений Лотош - Ничьи котята

Караби пододвинул второй стул и сел напротив девочки.

— Однако у тебя довольно плохо с физической формой. Твои мышцы и вообще весь организм в скверном состоянии. В гораздо более скверном, чем у других детей твоего возраста. Карина, я понимаю, что ты можешь не захотеть говорить о своем прошлом, но… возможно, ты расскажешь мне, не болела ли ты в последнее время тяжелыми болезнями? Не лежала ли долго-долго в постели, два-три периода или дольше? Я не настаиваю, но знание поможет мне лучше понять тебя.

Карина заколебалась. Ей нравился мастер. Он как-то сразу располагал к себе, и даже его лицо, хотя и такое же каменное и малоподвижное, как у других троллей, казалось гораздо более… мягким, что ли, чем у других. Но рассказать про Институт? Нельзя!

Дура, зло сказала она себе. Института больше нет, и папа обещал, что тебя никуда больше не заберут. Нельзя всю жизнь прятаться от своего страха. Нужно посмотреть ему в лицо и победить его. Однажды она уже смотрела в лицо директору Джою и не испугалась его. А мастер Караби — совсем не директор Джой. Он друг и ученик папы!

— Меня держали в Институте человека, — опустив взгляд, произнесла она. — Два года. Я почти все время спала и совсем не двигалась. Мне не позволяли ходить, только возили в железном ящике с блокиратором. Папа говорил, мне тренировали мышцы электротоком.

Тролль издал странный звук — что-то среднее между шипением и неразборчивым рычанием. Карина взглянула ему в лицо и невольно отшатнулась. Уголки рта мастера Караби растянулись, верхняя губа вздернулась, обнажая похожие на пилы ряды острых клыков. Тяжелые чешуйчатые веки опустились на глаза, превращая их в узкие, почти не различимые под нависающим лбом щелки. Клацнули когти на впившихся в кромку столешницы пальцах. Из большого добродушного существа тролль внезапно превратился в опасное чудовище, готовое терзать и кромсать, и Карина почувствовала, как по спине бегут мурашки, а манипуляторы против ее воли напрягаются и сворачиваются в напружиненные спирали, готовые защищать ее от нападения.

Впрочем, наваждение продолжалось недолго. Караби тряхнул головой и как-то неуловимо снова стал прежним спокойным и понимающим директором школы.

— Извини, Карина, — глухо произнес он. — Я не хотел тебя пугать. Но для Народа так вести себя с детьми означает совершать ужасное преступление против своей расы. Нам приходится убивать своих детей, не прошедших Испытание, но как можно издеваться над ними таким образом, выше нашего разумения. Теперь я понимаю старейшин, которые… — Он осекся. — Впрочем, неважно. М-да. Я мог бы и сам связать скандал с Институтом и твое появление здесь.

Он помолчал.

— Теперь понятно. Мне приходилось видеть людей в таком физическом состоянии, как ты, и все они перенесли долгие болезни, приковывавшие их к постели. Ну что же, по крайней мере, мы осознали проблему, так что осталось лишь ее победить. Карина, тебе нужно заниматься физическими упражнениями. В первую очередь — бегом. У тебя низкая выносливость, и ее следует улучшить как можно быстрее.

— Саматта тоже бегает каждый день, — вспомнила слегка успокоившаяся Карина. — Он бегает по лесу и вокруг парка. Там дорожки есть. Саматта — он с нами живет и нас охраняет, — пояснила она. — Он солдат. Он сначала хотел нас захватить, но не стал, а потом его выгнали из Института, и он стал жить с нами.

— Джао в своем репертуаре, — хмыкнул тролль. — Взять врага и сделать его своим преданным сторонником… Да, даже не будь он Демиургом, он определенно заслуживает звание Ведущего. Ну что же, Карина, я хочу, чтобы ты тоже начала бегать. Каждое утро, еще до завтрака. Начни с одной версты, даже с трехсот-четырехсот саженей. Потом постепенно станешь увеличивать нагрузку. На тот случай, если мы не увидимся с твоим папой, передай, что тебе нужно заняться гимнастикой. Я бы предположил классический метод Прагата. Не забудешь? Прагат — Ведущий по Пути, живший в далекой древности. Он адаптировал искусство Пути для людей. Запомнила?

— Да, — кивнула девочка. — Пра-гат. Прагат. Я запомнила. А бегать нужно каждое утро?

— Да. Обязательно каждое утро. Поблажки себе давать нельзя: стоит лишь раз полениться, и на следующее утро выйти на дорожку вдвойне труднее. Так что начинай с завтрашнего дня. Ну ладно, все на сегодня. Давай в душ и переодеваться. Скоро за тобой придут. Завтра жду тебя в то же время.

В душевой уже почти не осталось народу. Несколько мальчишек и девчонок из последней группы да инструкторы плескались под струями воды, смывая с себя пот. Только люди — ни орков, ни троллей в душе не оказалось. Наверное, потому, что они не потеют: у троллей кожа чешуйчатая, а у орков — мохнатая. Карина сбросила с себя дзюбу и повязки и встала под ближайший свободный рожок. Она с опозданием вспомнила, что прихваченное с собой полотенце вместе с одеждой осталось в шкафчике. Придется мокрой шлепать по деревянному полу…