Виктор Дубчек - Эльфийская ночь

Он чуть привстал из-за поваленного дерева и бросил оценивающий взгляд на грязный ручей. Если б удалось перемахнуть, а там чуток по лесу и в карьеры… Нет, без шансов: от моста до излучины было-то всего ничего, метров двести. Русло наверняка присижено, для снайперов расстояние ерундовое. Не проскочить… а деваться всё равно некуда: со стороны посёлков доносился всё более отчётливый пёсий лай и голоса загонщиков.

Хорошо хоть, собачки им тут не слишком помогут – стылая осенняя земля до самых карьеров была безнадёжно загажена промышленными стоками. Погавкают собачки, да и охолонут. Придётся ребяткам самим поработать. Постепенно, впрочем, и доработают.

Были б патроны… загонщики-то тебе не чета. Этих лесных клоунов передавил бы, как котят слепых, вышел бы ближе к излучине, потом в трубу, да и к карьерам. До промзоны никому тебя не взять, а там-то и подавно.

Если, конечно, не поднимут воинские части в оцепление.

А части они не поднимут – побоятся. Это тебе не полицаи, не спецназ вэвэ, который ты третьи сутки водишь за нос по этому пятачку. Срочникам оружие выдавать – побоятся, факт. Не те нынче срочнички.

Он представил, как короткими скупыми очередями срезает преследователей – одного за другим, постоянно меняя позицию. Представил без особенного удовольствия, – на удовольствие сил уже не оставалось, – лишь по многолетней привычке визуализировать поединок, навязывать реальности боя своё представление о ней.

К сожалению, реальность иногда сопротивляется.

Он со вздохом отстегнул магазин автомата, большим пальцем огладил тускло блеснувшую верхнюю гильзу.

Увы, бэка не прибавилось – в позаимствованной у гаишников 'сучке' оставалось всего четыре патрона. 'Макаров' – на таких дистанциях несерьёзно, даже в 'зелёнке'.

Вдалеке стрекотал вертолёт, и звук, похоже, приближался.

Он поднял взгляд. 'Зелёнка' зеленью тоже не особенно-то радовала.

Попробовать, что ли, всё-таки через ручей?… Всё лучше, чем стреляться последней пулей, как в дурном дамском романе. А и сдаваться никак нельзя.

Он ещё раз почесал спину, оттолкнулся от земли и, аккуратно переступая замызганными кроссовками, осторожно двинулся по сырой осенней земле, забирая к северу, в ельник – ближе к излучине. Чем чёрт не шутит.

Капитан успел пройти метров пятьдесят, когда длинная очередь прошлась у него над головой, срезая ветки, засыпая вялыми иголками и древесной трухой. Он на рефлексах ушёл в сторону, перекатился по земле и вскинул автомат.

Первые выстрелы в лесу всегда ложатся выше, даже у бывалых людей. А эти-то… не чета тебе, а, капитан? Сейчас пару рожков – сплясали бы, а как же.

В просвете мелькнул камуфляж – городской. Это кто ж у нас тут умный-то такой… Придерживая дыхание, капитан вытянул спусковой крючок.

Звук выстрела слился с криком боли. С той стороны тут же прогрохотало несколько автоматных очередей – таких же неопасных для него, как первая. По ветвям защёлкали пули.

– Ты там, сука! – закричали с той стороны.

Судя по сопению и осторожному топоту, загонщики обходили место, где он только что был. Очевидно, та первая очередь была наугад – ответным выстрелом он выдал своё местоположение. Это не имело особого значения: несколько минут ничего не решили бы. Капитан неслышно усмехнулся, закрыл глаза и прислушался.

Трое… нет, всё-таки четверо. Двое обходят слева, ещё один ближе к излучине – правильно, если там снайпер или временный блок… Четвёртый оттаскивает к посёлкам раненого.

Нет, уже 'двухсотого'.

Капитан раскрыл глаза и быстро улыбнулся. Вечно жить ты и не собирался, верно? Главное – чтоб размен был в твою пользу. Эта группа, очевидно, оторвалась от остальных загонщиков. Можно попробовать успеть разжиться трофейным бэка.

Снова выстрелы. Снова далеко.

– Что, отвоевался, сука? – заорал тот же голос. – Здесь тебе не Чечня! Выходи сам, слово офицера даю!

Что ж ты так нервничаешь, 'офицер' хренов. А ты нервничаешь, дружок, нервничаешь. Вот очередь-то какая длинная, да и голос больно напряжённый. Это тебе не пенсов по Москве гонять, а?

Капитан вскинулся из-за пригорка, мгновенной короткой очередью срезая второго загонщика. Тут же перекатился в сторону и замер, с удовлетворением слушая, как грузное тело оседает на землю. 'Двухсотый'.

В автомате остался один патрон.

Несомненно, загонщики это понимают. На рожон они не полезут – в лесу дистанция огневого столкновения может неприятно удивить, а бывалый противник, – даже с единственным выстрелом, – и подавно. Будут постепенно выдавливать к ручью. Спешить им… в принципе, вечерело, но особых иллюзий на эту тему капитан не питал – не настолько быстро-то и вечерело.