СССР 2061 - СССР-2061. Сборник рассказов. Том 2

Ну, кажется, все уже рассказал, а на самом деле еще больше осталось за пределами сказанного, в первую очередь тот особый, трогательный дух рабочего коллектива, взаимоотношения непростых, но смелых людей, объединенных одной для всех целью — труда на всеобщее благо. Конечно, все это они могут видеть и здесь на Земле, в своем поселке, артели, на предприятии, в научном или творческом коллективе. Теперь ведь не те времена, которых уже не застал отец, но рассказывал дед, когда работали каждый за себя и ради прибыли третьего — эпоха постиндустриального рабства, неравенство, возведенное в принцип. Впрочем, на планете так еще живут многие и даже на Марс с собой принесли эти идеи, хотя говорят, они плохо приживаются в суровом пока еще климате красного мира.

На комбинате первым кого он увидел, был, конечно же, Сабырбек. Несмотря на то, что карантин прошел во время полета, осмотреть прибывших он был обязан.

— А, Лебедев! — хитрым прищуром узких глаз улыбнулся доктор, — Помню, помню. Вернулся, значит.

— Ну да. Видимо подхватил все же ваш вирус…

— Какой вирус? — тут же посерьезнел Сабырбек, — Ты болен?

— Да нет, ну помните, вы говорили про открытый вами космический вирус, что он не дает тому, кто им заболел остаться на Земле, тянет его обратно в космос?

Сабырбек задумался, потом как-то уже по-грустному улыбнулся:

— А, припоминаю, да… Ну что ж все ясно теперь, сочувствую.

— Да, ладно, почему сразу сочувствуете? Разве это так плохо? Вот вы, тоже, судя по всему, даже и не улетали отсюда.

— Вот это и грустно, Лебедев… Вирус этот оказался серьезней, чем я думал, прямо-таки смертельным.

— О чем вы говорите?

Доктор о чем-то задумчиво помолчал.

— Запроси выход на поверхность и подготовь для меня скафандр, а я с осмотром закончу и покажу кое-что тебе. В тень как раз выйдем…

Готовясь к выходу заинтригованный Игорь, не переставая, думал, что же такого хочет ему показать доктор. Навряд ли знакомый до фрактала пейзаж или технику. И в самых смелых предположениях он не смог предположить, что это будет могила.

— Колыванов Виктор Петрович, — прочитал Игорь на отлитой в вакууме черной стальной плите с большой пятиконечной звездой и надписью СССР и ахнул, — Петрович! — стал читать дальше, — химик-технолог высшего разряда, 2012–2061, вечная память тебе в наших сердцах, дорогой товарищ. Немного до пятидесяти не дожил… Отчего он умер? Сердце? Накопил радиации?

— В общем нет, показания были у него не критичные, он проходил все требуемые процедуры, профилактику, в земных отпусках был… Нет, но я думаю он в целом слишком долго пробыл в космосе, с двадцати пяти лет работал на Луне, на Марсе, на Весте, наконец, и его организм попросту устал без Земли. Моя вина, теперь внимательней у всех за биометрией смотрю, в приказном порядке даже отсылаю на Землю досрочно…

— Да, понятно. Вы поэтому мне показали могилу, доктор, хотели предупредить, чтобы я не увлекался?

Сабырбек отработанным легким прыжком приблизился к нему, визор скафандра не позволял видеть, но Игорь почувствовал на себе его пристальный взгляд и затем услышал голос в наушниках.

— Ничего тебе не понятно, Лебедев. Ведь это первая наша могила вне Земли! До этого умерших всегда перевозили хоронить в землю, у американцев, работающих на Луне и Марсе, это даже в контрактах прописано, а он сам мне сказал, чтобы здесь. А ведь у него дети, даже внуки, друзья на Земле, которые захотят посетить могилу. Понимаешь? Мы теперь по-настоящему пустили здесь корни. Могилы нельзя просто так забыть или бросить, они взывают…

Игорь ошарашено молчал, думая, что доктору и самому пора в долгий отпуск на Землю и в то же время не мог не признать всю мощную значимость его слов. Подумать только, ведь теперь кто-то уже может сказать, что на Весте у него похоронен дед и надо бы в следующее благоприятное расположение, выбраться, навестить могилку. М-да, ну и время настало им жить.

Холод сковывал и упорно не давал уснуть. Ознобная дрожь выматывала так, что хотелось скулить, но Антон, сжав зубы, заставлял себя молчать, чтобы не разбудить Сашу и Ирину. Укрыться было нечем: остальные ребята уже заботливо соорудили себе гнездо из всех валявшихся в подвале лохмотьев, но даже в нём зябко сворачивались калачиками во сне. Лохмотья воровали у нищих, облепивших днём Ивановскую церковь. С наступлением декабря их стало ещё больше, и зачастую живых невозможно было отличить от мёртвых — они так и замерзали с жалостливо протянутыми руками, обезумевшими ввалившимися глазами и открытыми ртами. У некоторых в руках застревали хлебные крошки, и Антон, бывало, приняв такого нищего за труп, принимался тайком эти крошки выковыривать, когда обтянутые тонкой кожей кости рук начинали вдруг сжиматься, не давая ему добычи.