Михаил Кисличкин - Три желания СИ

— Нет. Так не могу — ответила рыба. — Ты свои пожелания и сам сформулировать не можешь, несешь какие-то благоглупости. Однако, вижу я — человек ты добрый, даже меня отпустил сразу, без всяких желаний. Я уж думала — нет таких на свете. Так и быть, пойду я тебе навстречу и вот что скажу: размышляй до завтра. Завтра в это же время приходи на речку и загадывай свое желание по обустройству России. Да говори четко, и не то, чего хочешь, а что мне делать надо. Я сделаю. Через месяц приходи снова и загадывай свои новые желания. Если Россия за это время обустроиться, может и лично для себя загадаешь. Так тебя устроит?

— Да! Спасибо рыбка.

Ничего не сказала рыба, только хвостом по воде плеснула.

Всю ночь Семеныч спал плохо, все думал думу о судьбе Родины. Надо было бить в одну точку, придумать такое желание, исполнение которого все поправит, станет центром кристаллизации для выздоровления общества. Но что это может быть? Мучительные раздумья о России не давали уснуть. И лишь утром пришел выстраданный ответ — все дело в коррупции. Если ее ампутировать как источник гангрены, то весь организм начнет выздоравливать. Утром он чуть свет стал собираться на рыбалку, не смотря на ворчание старухи. В назначенный час он уже давно сидел на месте и ждал рыбку. Когда золотая рыбья голова с человеческими глазами высунулась из реки, а голос в его голове произнес — "давай, желай, внимательно слушаю", Семеныч произнес, громко и четко выговаривая слова: "Хочу, чтобы у любого государственного чиновника, любого ранга и должности, от самой маленькой до самой большой, при взятии взятки в любой форме и любым образом, после этого начинала болеть голова. Первый день очень слабо, второй день немного сильнее, третий еще чуть-чуть сильнее. Чтобы боль эта потихоньку нарастала и нарастала до самой ужасной, и не было бы от нее никакого другого избавления кроме заявления на себя в полицию. А если какой полицейский этому заявлению не даст ход, то пусть и его постигнет та же участь. О том, что правило сие с завтрашнего дня вводиться будет, пусть сейчас облаками над Москвой написано станет".

— Принято, — прозвучал в голове. — Приходи через тридцать дней.

Хлопнула рыба хвостом по воде и исчезла.

Вечером телевизор рассказал о любопытном природном феномене. Небо над Москвой, затянутое облаками, внезапно начало проясняться, а облака истончились, принимая вид букв и слов. О тексте сообщения ведущий умолчал, сказав, что феномен возможно и не природный, а дело рук каких-то хулиганов. Впрочем, Семеныч знал что делать — он позвонил живущему в Рязани сыну и, между делом, после вопросов о здоровье внуков, работе и прочих семейных делах, поинтересовался текстом, появившемся сегодня над Москвой. Сын, немного удивившись вопросу, залез в интернет и слово в слово зачитал надпись отцу. Семеныч остался доволен.

Бум на обезболивающие лекарства начался на третий день и был стремительным. Парацетамол и анальгин, ибупрофен и цитрамон во всех своих многочисленных импортных и отечественных ипостасях мгновенно пропали с прилавков. Главный санитарный врач с красными глазами и измученным лицом, на четвертый день буквально орал на совещании, что он из производителей некачественных лекарств всю душу вынет и всех посадит. Министры кивали ему в ответ. Выглядели они тоже не очень, как после долгого запоя.

На восьмой день появились длинные очереди в прокуратуру. Измученные чиновники нижнего и среднего звена занимали места с ночи, чтобы только прорваться в кабинет с вожделенным заявлением. Дрались за место в очереди, за само право записаться в список подающих заявление. Но и это помогало мало: блатные и начальники все равно успевали первыми. Выходили из дверей кабинета повеселевшими, презрительно глядя на своих измученных коллег.

К одиннадцатому дню встала таможня. Смены массово ушли на больничный. Оставшиеся коллеги делали все в точности, как требует регламент — и на десятки километров приграничные дороги оказались забиты фурами.

К двадцатому дню почти полностью остановилось строительство.

— Мы ничего не можем сделать! — кричал по телевизору директор одного из СУ. Никакие разрешительные бумаги не подписываются. От нас требуют триста пятьдесят согласований, мы просто физически не можем оформить такое количество документов. И ни одно согласование нельзя теперь получить быстро! Прежде чем получить все разрешительные документы, мы должны потратить годы!

— За последние две недели в России не было открыто ни одного нового предприятия — вещал директор государственной статистической службы по другому каналу. Не секрет, что огромное количество согласований и документов делают этот процесс весьма затруднительным. А сейчас никто не позволит себе хоть чуть-чуть отступить от процедуры….