Валерия Вербинина - Поезд на Солнечный берег

– Чрезвычайные обстоятельства. Молю об убежище, – тихо сказал он.

– От кого? – изумился Филипп.

Кот вынул из нагрудного кармана чековую книжку, достал из–за уха перо, сел за стол и небрежно черкнул что–то.

– Сто бубликов – за ремонт, двести – за вторжение, триста – за моральный ущерб, – без интонации перечислил он и неожиданно мягко промурлыкал: – Идет?

– Да не возьму я ваших денег! – возмутился Филипп.

– Они не мои, – сухо отозвался кот.

– Тем более, – настаивал Филипп. – Понимаете ли, я не ждал…

– Я тоже, – сказал кот, пряча перо и чековую книжку. – Я живу девятью этажами выше у одной состоятельной дамы. Моя хозяйка – обворожительная женщина, просто обворожительная… Кстати, – сам себя перебил кот, – вы женаты?

– Еще нет.

– Значит, никакой надежды. А может быть, вы передумаете? Или уже передумали? С людьми такое случается.

Филипп вспыхнул и быстро спросил:

– Что же произошло?

– Жаждете узнать? – осведомился кот иронически. – О, нечто ужасное… ужасное, – прибавил он с театральной интонацией.

– А именно? – несмело вставил Филипп.

Кот раздраженно шевельнул усами.

– Я же говорю, она очаровательная женщина, и на то, чтобы поддерживать это очарование, тратится много времени и средств. – Кот сделал значительную паузу и поглядел на Филиппа. – В общем–то я не против. Но как же это ужасно! Представьте себе, вы доверяете человеку, вы полностью полагаетесь на него, и вдруг… вдруг такое!

Филипп ждал продолжения. Кот, казалось, предавался скорби, заново переживая нанесенную ему обиду, и от избытка чувств не мог вымолвить ни слова.

– Она разорилась? – спросил Филипп участливо.

– Кто? – с досадой спросил кот. – Хозяйка? Эта дура еще двести лет будет жить безбедно, даже если будет пригоршнями швырять бублики псу под хвост. Ха! По всему видно, что вы ее не знаете. И как же она со мной обошлась!

– Как же?

Кот горестно воззрился на него.

– Как с последней собакой! Представьте себе, нет, только представьте, всякий раз, когда она делает себе маникюр, она вспоминает обо мне и норовит сделать маникюр и мне, а заодно отрезать и кое–что другое…

– Другое? – подбодрил его Филипп, видя, как кот дрожит от гнева.

– Да, другое! – отчеканил кот. – Выражаясь будничным ветеринарским языком, кастрировать–с!

– Маникюрными ножницами? – спросил Филипп недоуменно.

Кот, казалось, обиделся.

– Нет, для этого приехали живодеры со своими приспособлениями, а я до последнего мгновения ничего не подозревал. И моя хозяйка была так ласкова со мной! Никогда нельзя верить женщинам. С виду они лапочки, а замышляют пес знает что! Тут входят эти трое. Я их сразу же раскусил. Ну, думаю, надо спасать честь и достоинство. Я в этом деле собаку съел. Одного уложил из дырокола, другого зарезал мясорубкой, а третий начал звать на помощь наряд мышкетеров. Я по стене и перебрался к вам. Простите за стекло, конечно… Так как насчет убытков, – вернувшись к деловому тону, заговорил он, – не хотите возмещения? Мы, коты, умеем ценить оказанные нам услуги, и будь я даже беден как церковная мышь, я бы все равно нашел чем вас отблагодарить.

– Я, право, тронут, – сказал Филипп, сделав серьезное лицо, хотя его распирало от смеха, – и приглашаю вас остаться у меня, сколько вам будет угодно.

– С превеликим удовольствием, – отвечал любезный кот. – Простите, я забыл представиться. Меня зовут Амадей, но хозяйка почему–то предпочитает величать меня Василием. Но вы человек с понятием и не дадите ввести себя в заблуждение.

Филипп назвал себя.

– Я вам помешал, – сказал Василий–Амадей. – Располагайтесь как у себя дома.

Филипп не преминул оценить по достоинству любезность подобного предложения. Только сейчас он заметил отсутствие Лаэрта.

– Скажите, – обратился он к коту, – вы случайно не видели моего домоправителя? Прозрачный такой, зеленый, глаза красные, и проходит сквозь стены.

– Э–э… – в некотором замешательстве начал кот. – Дело в том, что я никого не видел. Ни зеленого, ни красного, ни прозрачного.

– А, значит, он еще в морозильнике, – с облегчением сказал Филипп.

Чтобы отвадить Лаэрта от кровожадных привычек и привить ему хладнокровие, Филипп приучил вампира спать в прохладном месте. Вечером Лаэрт сам забирался туда, а утром хозяин выпускал его. Впрочем, поскольку Филипп частенько пропадал по ночам и отсыпался днем из нелюбви к искусственному солнцу, то и Лаэрт следовал его примеру, то есть на деле все обстояло совершенно наоборот.