Александр Борисов - Борисов Александр Анатольевич

- Э-э, дорогой, киль манда! Что стоишь? - крикнул кто-то из них - заметил, наверное, шевеление за стеклами двери, ведущей в апартаменты.

Ну, что ж, здравствуйте!

Трое участников шумной дискуссии разместились за небольшим столом. Они играли в карты на деньги. Еще двое курили, лежа в кроватях. Шестой сидел в левом углу рядом с телефонной тумбой, забравшись с ногами в белых носках на мягкое кресло. Это был бритый наголо бородач в широких шикарных штанах, переливающихся оттенками синего в волнах электрического света. На спинке кресла лежал его бордовый пиджак, а на коленях - небольшой автомат с массивным глушителем. Бородач контролировал вход. От него исходила основная угроза.

Реакция у него была потрясающей. Выучка тоже. Исправляя оплошность, бородач попытался упасть вперед-вниз, перехватить в движении автомат и еще в воздухе нажать на курок.

- Мамая керу... - мысленно крикнул он.

Но я уже успел отодвинуться вправо, поставив между ним и собой бестолковых картежников. Они побросали карты и начали подниматься, но человек с автоматом все равно собрался стрелять.

Как в старом забытом сне, где я опрокидывал поленницу дров, моя правая рука резко выбросилась в его направлении, ладонью вперед. Бородач опрокинулся. Его вместе с креслом, с силой швырнуло в оконный проем. Затрещала, ломаясь, деревянная рама, брызнули в стороны осколки стекла. Автомат отлетел в сторону.

Наверное, этот несчастный на какое-то время вырубился. Он никак не отреагировал на то, что верхняя, более-менее целая часть стекла, влекомая собственной тяжестью, сначала медленно, а потом все более ускоряясь, ринулась вниз. Как гильотина, она с беспощадным хрустом отделила беспокойную голову от его широченных плеч.

К тому, что было потом, лучше всего подошло бы вульгарное слово "мочить". Головы лопались, как перезрелые тыквы, прежде чем их носители успевали подняться на ноги и сообразить, что сподручнее делать: драться, или бежать. Я их убивал, уже не боясь испачкаться. Одежда, руки, лицо и, даже, вспотевшие волосы - все было забрызгано вязким желе из крови, мяса и мозга.

Они умирали в счастливом неведении, думая, что за все в этой жизни ими уже заплачено. Нет, мужики, это только прелюдия. Я приду в этот номер еще не один раз - совершу временную петлю и приду, чтобы спросить за все. И пусть это будет не эталонное время, а новая вероятность, вы мне не просто расскажете, а хором споете: кто из вас побывал на квартире отца, куда подевалась Наташка, зачем вы отрезаете головы и, самое главное, кто за всем этим стоит. Споете, перебивая друг друга потому, что несколько раз умирать страшно.

Они еще не перестали думать, а я уже собирал трофеи. "Мамая кэру"... где-то я слышал это ругательство. Нужно будет спросить в следующий раз, что оно означает?

В прихожей под вешалкой я обнаружил вместительную синюю сумку. Точно такую же, как у Арифа. Покупали, наверное, в одном магазине. Я побросал в нее деньги, документы и весь боевой арсенал: два автомата, два пистолета "ТТ" и четыре "Беретты", патроны в обоймах и россыпью, заточки, ножи-стропорезы, пластиковую взрывчатку - потом разберемся. Чтобы освободить от ноши правую руку, сунул в сумку и свой дипломат. Ключ от машины и водительские права на имя Насреддина Рустамова спрятал в боковой карман сочащейся кровью куртки.

Уже на обратном пути я обо что-то споткнулся. В сердцах пнул ногой перевязанный бечевкою сверток, а из него, вдруг, посыпались деньги - пачки новеньких долларов в банковской упаковке. Сумку пришлось трамбовать ногами.

- Это сколько же нужно поймать рыбы, чтоб заработать такие деньги? - спросил я у тела Насреддина Рустамова.

Он, естественно промолчал.

Прощальным взглядом я окинул место побоища и обругал себя за излишнюю эмоциональность. То же самое можно бы сделать тише и гораздо быстрее.

Телефон хоть и упал, слава Богу, еще работал. Я позвонил на второй этаж. Никто не ответил. Наверное, Сашка послушался меня и ушел. Если так - вдвойне молодец.

По смежной стене номера уже колотили. На улице завывала сирена. Пора и честь знать - загостился. Я поднял с пола понравившийся мне "Калаш", подогнал ремень под правую руку и пнул ногой хлипкий замок.

Засады не было. Но этих двух я чуть не зашиб. Прямо под дверью, так и не решившись в нее постучать, что-то лопотала на своем языке парочка заспанных финнов. Мужик был в пижаме и ночном колпаке, а подруга - в осеннем пальто, наброшенном на голое тело. Увидев мою свирепую рожу, мужик проглотил и язык, а дамочка плотней запахнула свое пальтецо и прикусила кулак.