Александр Тюрин - Последний подвиг капитана Рождественского

Потом улавливаю, что этот неугомонный пялится сквозь рыбок на меня. Вот чего не хватало, сейчас как кинется с криком «Ты убил моего брата!». Но вместо этого слышу:

— Спица, ты? В смысле, Паша?

Это он мне, что ли? Интересно, откуда он знает мое имя и детскую кличку? Бурчу в ответ:

— Я уже давным давно Паша.

Тип выходит из-за аквариума и я вижу… Сашу Рождественского. Лет двадцать мы с ним точно не виделись. Теперь вид у него еще более потертый, чем казалось из-за рыбок. Чего стоят портки с пузырями на коленях и нечищенные ботинки — современная-то обувка вообще грязеотталкивающая.

— Вот те на, ходим к одному психиатру, оказывается, — преодолевая некоторое смущение, пробормотал я.

— И тебе наш индюшка тоже диффузный нейроинтерфейс скормил? Волосатую таблетку ел? — сразу стал уточнять взявшийся на мою голову одноклассник.

— Вроде да, с щупальцами такую. Ее доктор в начале дал. А потом улыбнулся и все равно вставил обычный интерфейс в разъем у основания черепа — моего, конечно. Ну как, кибернаркоманам делают.

— Что лечишь-то, Спицын? — подмигнув, спросил Рождественский.

— А ты?

— Что точно, не венерическое.

— А я лечу посттравматический синдром методом оживления долговременной памяти. Экспериментальными, понимаешь, методами.

— И я, типа этого.

— А что было много психотравм, Саша? Ты ж на вид такой… бодренький.

— И труп, бывает, ничего смотрится.

Он закатывает глаза и высывает набок язык. Сашка — всё тот же приколист.

В этот момент появляется куколка из ресепшн и говорит, что доктор Ваджрасаттва просит извинить его, сегодня он не может принять господ такого и такого-то и вручает им приглашения на другой день.

— Еще те «господа». Я теперь как дурак с помытой шеей, — хмыкает Саша, пытаясь приложить ладонь к кукольной попке, едва девушка поворачивается.

— А я просто дурак, без «как». Поэтому мне без разницы, когда сюда приходить. Все равно другой работы нет и не предвидится. Только добрый доктор и платит мне за участие в экспериментах.

— Слушай, Паш, вдруг ты и сейчас участвуешь в эксперименте. Та куколка потихоньку тебе запистонила очередной нейроинтерфейс, вот ты увидел призрак из прошлого, то есть меня. А на самом деле мой гордый труп давно миноги съели.

— Или это я тебе привиделся, — пришлось поддержать шутку. — А меня на самом деле давно соседи по дому слопали, папуасы-то ведь это могут при недостатке белков.

— А нас Европа слопала при полном достатке белков… Слушай, Паша, поехали ко мне. Посидим, расскажешь про все эти психотравмы. Жена подождет.

— Да нет у меня теперь жены. Ушла и пообещала не возвращаться.

— Это брюнеточка такая, за которой ты в десятом бегал?

— Угадал.

— А ведь наверняка не ко мне ушла.

— Тогда поехали.

Тут в стойле ожидания появляется та дама, забрать свой плащ. Прямо скажем, чтобы с этой ос обой заигрывать, надо много тестостерона в тестостеронницах иметь. Не то, чтобы уродина, однако со взглядом таким тяжелым, совсем неигривым, что хочется стать мышкой и юркнуть в норку. Но, что странно, она мне кажется знакомой, как будто. С чего вдруг? Может, она раньше фонарным столбом работала?

— А давай ко мне в гости, Елена Дмитриевна, — неожиданно предлагает Саша. — С девушками всегда веселее.

Она, не обращая внимания на его слова, идет к вешалке за своим плащом.

— С такой «девушкой» веселее не будет, — шепчу я ему.

— Я думал, жрачку приготовит, да и вообще, потанцуем, — отвечает Рождественский также шепотком.

— Ты лучше с лопатой потанцуй.

— Ладно, доложу тебе по секрету. Это — старая знакомая, секретаршей в штабе ЛВМБ [8] ЛВМБ — Ленинградская военно-морская база ДКБФ служила. Правда, у нас тогда дальше поцелуев за шкафом не зашло.

Да, сегодня что-то слишком много совпадений. Впрочем, товарищ детских игр постарался развеять мои опасения.

— Это она насоветовала мне сюда придти, после того как я ей позвонил и стал всякую околесицу нести. Мол, ей помогли и меня вылечат.

«Старая знакомая» идет от вешалки к дверям, а потом останавливается и говорит, тихо и глядя почему-то в мою сторону:

— Я поеду к вам, Рождественский. Но если станете распускать руки, сразу вызову голубую полицию. И про поцелуи вы всё врете.

— А что тут такого? — нашелся Сашок, был нахалом и остался. — Да, выдаю желаемое за действительное — так принято у тех, кому не везет в любви. И пожалуйста, Елена Дмитриевна, не надо голубых полицаев. Побей и изнасилуй меня сама. Необходимые для этого инструменты возьмем напрокат у моей соседки, фрау Менгеле; она приехала обучать «руссише дефочка» антимужскому садизму.