Фредерик Пол - Ферми и стужа

– Это всё выдуманные истории, да? – серьёзно спросил мальчик, и, только когда Эльда убедила его, что они действительно выдуманные, он заулыбался и даже пошутил: – Видимо, тролли победили в этой войне.

– Боже, Тимми!.. – произнесла несколько шокированная Эльда.

«По крайней мере у мальчика сохранилась способность шутить, – уговаривала она себя, – и даже чёрный юмор лучше, чем вообще никакого». С новыми пациентами жизнь стала для неё немного легче, потому что она мало что могла сделать при радиационной болезни, и Эльда заставляла себя выдумывать всё новые и новые развлечения для Тимоти.

Что удавалось ей замечательно.

Поскольку горючее экономили, никаких экскурсий по красотам Исландии-Подо-Льдом, разумеется, не было. Да никто и не увидел бы ничего в нескончаемом мраке. Но когда санитарный вертолёт вызвали на восточное побережье, на мыс Стокснес, чтобы доставить на базу ребёнка со сломанным позвоночником, Эльда упросила пилота взять Малиберта и Тимми. Сама она летела, как медсестра, для сопровождения больного ребёнка.

– Их дом снесло лавиной, – пояснила она. – Стокснес стоит прямо у подножия горы, и посадить вертолет будет, наверное, нелегко. Но мы для безопасности зайдём с моря. По крайней мере при посадочных огнях вертолёта будет что-то видно.

Они оказались даже удачливее. Света прибавилось. Конечно, ни один солнечный луч не проникал сквозь плотные облака, где миллиарды частиц, из которых состоял когда-то муж Эльды, перемешались с триллионами триллионов других частиц из Детройта, Марселя и Шанхая. Но в облаках и под ними то и дело загорались змейки и широкие всполохи смутных оттенков: небо заливало то тёмно-красным, то бледно-зелёным. Северное сияние давало не так уж много света, но, кроме горящих огоньков на приборной доске вертолёта, никакого другого света не было вообще. Когда зрачки их расширились и глаза привыкли к темноте, они заметили, как скользит под ними тёмный силуэт ледника Ватнайёкюдль.

– Большой тролль, – прошептал мальчишка со счастливой улыбкой. Эльда тоже улыбнулась и обняла его.

Пилот поступил именно так, как предсказывала Эльда: над склоном восточного хребта спустился к морю и оттуда уже осторожно направился в маленькую рыбацкую деревню. Когда они приземлялись по сигналам маленьких красных фонариков, прожектор вертолёта выхватил из темноты что-то белое в форме блюдца.

– Радарная тарелка, – сказал Малиберт мальчику, показав в ту сторону.

Тимми прижался носом к холодному стеклу.

– Это одна из тех самых, папа Гарри? Такие штуки говорят со звёздами?

Ответил ему пилот:

– М-м-м, нет, Тимми, это военная установка.

– Здесь никто не стал бы строить радиотелескопов, Тимми. Мы слишком далеко к северу. Для большого радиотелескопа нужно такое место, откуда можно просматривать всё небо, а не только маленький кусочек, который виден из Исландии.

Пока они подвозили и грузили в вертолет носилки с покалеченным ребёнком – медленно, мягко и, как могли, осторожно, – Гарри Малиберт продолжал вспоминать далекие точки планеты – Аресибо, Вумеру, Сокорро и многие другие. Все эти радиотелескопы мертвы теперь и наверняка разрушены тяжёлыми льдами и резкими ветрами. Раздавленные, снесённые, проржавевшие незрячие глаза, всматривавшиеся когда-то в космос. Эта мысль расстроила Гарри, но ненадолго. Несмотря ни на что, он чувствовал себя счастливым, потому что сегодня Тимоти в первый раз назвал его папой.

В одном из вариантов окончания этой истории солнце наконец вернулось, но слишком поздно. Исландия оказалась последним местом, где люди ещё держались, но и в Исландии начался голод. В конце концов на Земле не осталось никого, кто умел бы говорить, изобретать машины и читать книги. Жуткий третий ответ на парадокс Ферми оказался пророческим.

Но есть и другой вариант. В этом варианте солнце вернулось вовремя. Может быть, едва-едва вовремя, но продовольствие ещё не иссякло к тому моменту, когда от прикосновений лучей света в каких-то районах планеты зазеленели растения, выращенные из замёрзших или сохранённых людьми семян. В этом варианте Тимми остался в живых и вырос. Малиберт и Эльда поженились, и, когда пришло время, Тимоти взял в жёны одну из их дочерей. А из их потомков – через два поколения или через двенадцать – один дожил до того дня, когда парадокс Ферми превратился в забавную беспокойную причуду древних, столь же комичную и бессмысленную, как боязнь моряков пятнадцатого века упасть за край плоской Земли. В тот день небеса заговорили, и к нам прибыли наконец жители далёких миров.