Мария Перцева - Сказочка

Имелась, правда, у Анфисы одна слабость — Владимир Ильич. Но как использовать вождя мирового пролетариата против сестры, Саша никак не мог придумать.

Однажды он попробовал. Взял октябрятскую звездочку и стал старательно примерять ее. Но Анфиса привыкла, что брат постоянно вертится перед зеркалом, и не обращала на Сашу ни малейшего внимания. Наконец, не выдержав, тот крикнул:

— Эй, Анфиска! Посмотри, что у меня есть!

Анфиса подошла и с любопытством взглянула на звездочку:

— Что это?

— Это? Это — октябрятская звездочка! Видишь — Ленин в середке сидит, только очень маленький.

Саша увидел, как заблестели у сестры глаза, и понял, что рыбка клюнула.

— А знаешь, почему я эту звездочку ношу? Потому что я — октябренок. Не веришь? Честное октябрятское! Октябрята вообще никогда не врут. Знаешь, как их еще называют? Внучата Ильича!

Анфиса просто растаяла от таких слов. И по ее восторженному лицу Саша понял: настало время для рокового удара!

— Только в октябрята не всех принимают. Вот ты, например, никогда не станешь внучкой Ильича! Слышишь? Никогда!!! Потому что ты — жаба! Жаба! Жаба! А жаб в октябрята не берут!

Исступленно глядя на сестру, Саша ждал бурной реакции. Судя по тому, как Анфиса судорожно сглотнула, он понял, что задел сестру за живое. Но Анфиса быстро совладала с собой и, улыбнувшись, сказала:

— Но ведь тебя же пг’иняли.

Вот и сейчас Саша так же исступленно глядел на Анфису, а та смеялась. Выдержать подобную пытку было невозможно. Глаза у Саши налились кровью, и вне себя от злости он рванулся к столу. Отпихнув Анфису, он сгреб открытки с Лениным в кучу и стал яростно их рвать, приговаривая: «Вот тебе! Вот!»

Растерзав всех вождей на мелкие кусочки, малолетний преемник Каплан немного успокоился и теперь с испугом поглядывал на сестру.

Осмотрев валявшиеся на полу ошметки любимого Ильича, Анфиса перестала смеяться. Она подняла глаза на брата и тихо прошипела:

— Ну что, внучок, доигг’ался?

Затем Анфиса медленно взяла со стола кухонный нож и так же медленно стала им прицеливаться.

У Саши поплыло перед глазами, и, собрав последние силы, он рванул из кухни, крича по дороге:

— Мама! Она меня заг’ежет!

Когда Елена Николаевна вбежала на кухню, то действительно застала там дочь с ножом в руках. Анфиса весело смеялась:

— Мама, ты видела, как он побежал? Ну вылитый пг’инц!

Елена Николаевна сурово сдвинула брови. Она могла простить дочери все. Кроме Саши.

— Анфиса! Прекрати сейчас же! И положи нож на место!

Анфиса перестала смеяться и удивленно уставилась на мать. Но Елена Николаевна уже не могла остановиться:

— Мне надоело потакать тебе во всем! Ишь, распоясалась! Считаешь себя самой умной?! Ну так я покажу тебе, кто из нас умнее!

Тут Елена Николаевна увидела, что дочь опять улыбнулась, и окончательно впала в ярость:

— Что ты улыбаешься? Смешно, да? Хорошо! Ты у меня еще наплачешься! Ехидна! Я тебе покажу, как над всеми издеваться! Ты сейчас же пойдешь и попросишь прощения у Леночки и у ее мамы!

Но этого Елене Николаевне показалось мало. Она решила усугубить наказание:

— И еще: бабушка подарила тебе такую же шапку, как у Леночки. Так вот, с сегодняшнего дня будешь ходить гулять только в ней! Пусть все дети во дворе смеются и показывают на тебя пальцами! Побывай в чужой шкуре!

С этими словами Елена Николаевна схватила дочь за руку и потащила в коридор, где, одев ее и напялив на голову дурацкую шапку, выпихнула за дверь:

— Иди! И не извинившись не возвращайся!

Тут в голове Елены Николаевны зародилось некое беспокойство, и она подозрительно добавила:

— Да, и не вздумай хитрить! Или еще хуже — какую-нибудь пакость мне в ответ сделать!

Анфиса была уже на лестнице, но, услышав эти слова, она обернулась:

— Пакость? Зачем? Пг’осто запомню.

Спустившись на несколько пролетов вниз, Анфиса остановилась и села на ступеньки. Расчет Елены Николаевны оказался точен — идти в этой шапке во двор было смерти подобно. Благодаря недавней Анфисиной байке вся местная детвора объявила бой владельцам плюшевых шапок. Тут в ход шли и обзывательства, и снежки, и даже кулаки. Никто не хотел дружить с новоявленной дурочкой или дурачком. Об этой яростной борьбе юных законодателей мод знали все, даже родители.

Итак, Анфиса сидела на ступеньках и разглядывала мохнатую шапку, лежащую на коленях. Шапка напоминала Анфисе бездомную кошку со слипшимся мехом. Она осторожно погладила кошку по впалому боку и, вздохнув, достала из кармана расческу…