Андрей Балабуха - Альфа и омега?

А из рупора неслось:

— …и вот перед нами потомки героев и сами герои, чей ратный труд никогда не посрамит деяний предков! Посмотрите, как сияют на груди у каждого заслуженные награды — Георгиевские кресты, названные так в честь величайшего полководца всех эпох Георгия Ильича Сталина! Это ваши братья, мужья и дети, чьи предки выстояли и победили в той великой битве против Тьмы, пришедшей с запада! И дети достойны славы пращуров!

А за лучниками выкатились на площадь влекомые упряжками могучих лосей катапульты. Колеса скрипели, земля стонала, вдавливаясь под тяжестью смертоносных орудий, а прислуга недвижно замерла на станинах, и в лице каждого читалась неизбывная гордость своей причастностью к непобедимой силе.

— Да здравствуют наши доблестные камнеметчики! — лилось над площадью. — Стены какого вражьего града устоят под их яростными ударами?! Не зря еще до прихода Тьмы именно эти войска называли грозным богом войны! Восславим же их!

И тысячами глоток площадь взорвалась в ответ:

— Слава! Слава!! Слава!!!

Но камнеметчики — люд правильный, дисциплину знающий: ни единой улыбки не скользнуло по губам, не дрогнул никто и мускулом, не шевельнулся, а если и сверкнули в глазах искры гордого счастья, так кто их отсюда, с трибун, разглядит…

А дальше шагали колонновожатые, те, что прокладывают гати через болота и наводят мосты через реки, без кого любая армия может встать перед рубежом и застрять, утратя пыл и прыть.

Шли и шли.

Да, с такими никто не страшен: ни супостат лихой, что на тебя вдруг нагрянет; ни ворог, на коего князь укажет да противу которого патриарх благословит; ни кикиморы-сусанки, что живут в болотах и с надежных гатей сманивают в трясину, так и норовя погубить православное воинство; ни лешие, водящие по гущам да пущам, пока последний боец с голоду не окочурится; ни домовые, во вражьем граде всякую хоромину в крепость обращающие; ни даже нефтяники, что живут в Трубе, а темными ночами выходят душить на привале ни о чем не подозревающих и ни в чем не повинных спящих солдат…

И вот наконец выстроилось войско, замерло с последним ударным шагом, и все затаили дыхание, чтобы услышать вечные и неизменные слова своего великого князя. Тот поднялся с кресла, встал, взявшись обеими руками за перила, и мощным голосом, что безо всякого рупора каждому тут был слышен, возгласил:

— Братья и сестры! Велика наша страна, но отступать в ней некуда! А что это значит? А это значит, что ни единому врагу, коварно на нас напавшему или собирающемуся напасть, не позволим мы ступить в ее священные пределы. Всех будем бить! На их земле! И большой кровью заплатят они за нашу малую! Дети мои, святое мое воинство! Да не уроните вы гордого знамени, поднятого в незапамятные времена предками! Чтобы каждый год еще тысячи и тысячи лет могли мы отмечать этот главный, этот светлый, этот заповеданный нам праздник — Девятое мая!

И одним дыханием, одним горлом все воинство троекратно ответило, нарастая ревом:

— Не ур-роним! Ур-ра! Не ур-роним!! Ур-ра!! Не ур-роним!!! Ур-ра!!!

Тут поднялся и встал обочь князя патриарх и густым басом возгласил:

— Быть по сему и ныне, и присно, и во веки веков! Ибо сказано в Священном Писании: еще на заре мира сам Бог заключил завет с народом Изваильским!

И тут отставной полусотник Онуфрий Свияга заплакал.

На самой окраине Православно-Коммунистической Коми-Зырянской империи, по долинам и по взгорьям раскинувшейся через непроходимую тайгу и непролазные болота, через необозримые степи и непреодолимые горы, перевалить которые однако же оказалось по силам ее доблестным армиям, ибо недаром в Писании сказано: «Нет крепостей, которые коммунисты не смогли бы взять», — так вот, на самой окраине империи, в трех километрах от подножия Ключевской сопки, приютился в пещере невидимый глазу, даже летчицкому, тайный лагерь партизан из движения «Камчатка для камчадалов».

Народ подобрался головастый, сплошь университетские выпускники, кто Изваильского, кто Томского, кто Магаданского. И дружно ладили они тут водородную бомбу, благо после развала Поднебесной Федерации достать все потребное труда не составляло — были бы деньги. А деньги как раз были, потому как уж слишком напористо теснили имперские войска южные земли с их неоглядными маковыми полями.

Что именно взорвет их детище, творцы не знали. Да и не им решать. Для этого другие существуют, кто не в физике с механикой разбирается, а в политике. Но что бы там ни взлетело на воздух — всяко во благо, ибо придется империи зализывать кровавую рану, а тем временем…