Карина Шаинян - Водочистка

«Наивные идиоты», – шепчет Амико. Тами не слышит.

– Если вы уйдете, мы простим вам то, что вы сделали с тхаками, – продолжает он.

– Вы сумасшедшие маньяки! – кричит Амико. – Без водочисток земляне погибнут!

– Нам плевать на землян, – отвечает Тами. – Представьте, что мы… ну, например, начнем топить печи распятиями, – он говорит всем, но смотрит на Катю. Один из тху толкает его локтем – понятно, что Тами говорит лишнее, нечего рассуждать о святом с этими земными животными. Но он глядит на Катю и повторяет: – Представь…

Катя плачет, и слезы оставляют чистые дорожки на перепачканном лице.

Дорожка вьется между деревьями, еле заметная, нужно знать, чтобы увидеть. Никто не замечает тропинки, люди растеряны и напуганы. Тами, окинув землян недобрым взглядом, опять ныряет в корабль. Катя смотрит на тропинку: ее петли зовут и подмигивают. Сколько раз они с Тами ходили здесь – наигравшись в лесу, возвращались в поселок, заглядывали по пути на биостанцию к Катиному отцу, и он кормил их бутербродами – сам съесть не успевал, всегда был занят. Катя оглядывается. Она стоит на краю поляны, и ни один тху не смотрит. Они не опасаются – ведь Катя все еще маленькая девочка, чистая девочка, ничего не знающая о войне, лучший друг Тами. Она пойдет по тропинке домой. Биостанция разрушена, но там должны быть люди, и даже, наверно, солдаты. Она позовет их, они придут и прогонят тху, чтоб не стреляли в людей. Правда, тогда будут стрелять в Тами – он стоит над передатчиком, сосредоточенно хмурясь, и Катя ловит его взгляд, как будто ожидая разрешения побежать наконец по тропе. Но Тами больше не смотрит на нее.

Земляне сидят, привалившись друг к другу, промокшие и грязные. «Они перебьют нас», – шепчет Амико, и Катя вжимает голову в коленки, чтобы не слышать. Дождь прекратился, солнце играет в грязи, глина взрывается тысячью блесток – как вечерние платья красивых, серьезных женщин, как хрустальные люстры, как пузырьки в бокале шампанского.

Катя пьет шампанское первый раз в жизни – на банкете в честь папиного открытия можно. Тихо, довольно улыбается – если бы она не рассказала папе про симпатичного пушистого тхака… Ну и что, что она поклялась Тами никому не говорить. Зато папе обещала рассказывать про всех необычных животных, встреченных в лесу – а уж водочистка точно была необычной! Жаль, что Тами обиделся – так и не разговаривал с ней до самого отъезда. По лицу Кати пробегает тень, но глоток шампанского снова настраивает на радостно-торжественный лад. Изящно держа бокал, она прогуливается среди гостей, вслушиваясь в разговоры.

– …сразу же вернемся на Землю…

– …и такие милые, представь себе! Жалко, что на Земле больше года не живут…

– …говорят, тху недовольны, но вряд ли это нужно воспринимать всерьез…

– …мы над этим работаем. Пока будем разводить на Тхукане, а там, глядишь, придумаем, как заставить размножаться на Земле…

– …дрессировка, основанная на природных инстинктах…

– Андрей Васильевич! Позвольте… спасение… нет, нет, не возражайте!

Сверкающий зал гудит, и гудит в голове от шампанского.

Гудят голоса, тху сбились в кучу, машут руками. Какое злое у Тами лицо… Он бросает мимолетный взгляд на землян и отворачивается.

– Что-то у них пошло не так, – шепчет Амико.

– Нас отказались выкупать, вот и все, – отвечает ей капитан.

– Гады, – всхлипывает рыжий парень с параллельного курса, и капитан рычит:

– Заткнись, слюнтяй!

– Кучка дикарей, пусть вооруженных… – задумчиво тянет Амико, капитан пристально смотрит на нее, и Катю обдает волной паники. Она зажмуривается, а когда открывает глаза, видит, как пилот, пригнувшись, бежит к Тами. Это глупо и страшно – бросаться на тху с голыми руками, но тут за спиной Тами вырастает покрытая грязью тонкая фигурка, и Катя понимает, что это Амико – страшная, оскаленная, совершенно незнакомая Амико с бластером в руках. Амико дико визжит, из бластера вырывается красный, как глина, луч, и Катя теряет сознание.

Во рту металлический привкус, страшно болит голова. Вьется между деревьями дорожка, и никто не помешает Кате бежать по ней до самого поселка, позвать на помощь, – некому помешать, все мертвы. Мертва Амико, и капитан, и перепуганный рыжий, все земляне мертвы. И Тами тоже, и остальные тху с лицами, как лезвия кинжалов. Осталась одна Катя – Катя и дорожка. Но нельзя же идти в поселок такой перепачканной! Даже в детстве она не умудрялась так замараться – это другие дети, и земляне, и тху, могли извозиться, как поросята, но не Катя. Она пытается стереть грязь, но глина только размазывается, прилипает к рукам, и становится понятно, что это не грязь, а кровь. Борясь с тошнотой, Катя шарит по карманам в поисках платка – вечно у нее нет под рукой платка, ведь она никогда не пачкается, а если что – можно попросить у Поля или Амико. Грязь захлестывает с головой, забивает рот, ноздри, проникает внутрь, облепляет холодной массой сердце. Крик Кати переходит в вой, и воет вертолет над тхуканским лесом – белый вертолет землян.