— Кхе, кхе, надымил тут, — произнес слева кто-то невидимый из-за дверцы шкафчика.
Холодея, Мишка с лязгом захлопнул дверцу и нос к носу столкнулся с Изместьевым.
— Как это? — пронеслось в голове. — Никого же не было, никто не входил, дверь в раздевалку не хлопала. Специально следил? Вот я попал!
— А ведь нам нельзя курить, — почти пропел Николай, копируя кого-то из поп-звезд, — нас за это будут бить.
— Ты обалдел, Серых?! — безо всякого перехода заорал лейтенант. — Погоны плечи натирают? Служить устал?
— Господин лейтенант, — залепетал Михаил, ненавидя себя за дрожь в голосе, — это же ненастоящие, электронные, вот сами посмотрите, — и, рывком распахнув дверцу, слепо зашарил в шкафчике, не отводя глаз от Изместьева.
— Да мне плевать! Кто-то должен по уставу жить, правильно оружие применять, а прапорщику Серых закон не писан! Захотел — покурил, захотел — водочкой размялся. Может, еще бабу в казарму приведешь?
— К-к-какую бабу? — от волнения он начал заикаться.
— Тебе виднее! — рявкнул Николай. — Нет никакой разницы: никотин в организме есть, значит, курил!
— Господин лейтенант! — Мишка уже чуть не плакал от бессилия. — Да я...
— Молчать! Отставить! — скомандовал Изместьев. — Вот видишь, Миша, как оно в жизни бывает? — продолжение фразы последовало внезапно мягко, буквально по-отечески, хотя Колян всего на три года старше. — Залез на броневичок, выступил, вскрыл, так сказать, недостатки, высветил пороки, а у самого-то рыльце в пуху! Что за двойные стандарты? Ты сам не святой, так что делай людям скидку и смотри снисходительно на их проступки.
Дружески потрепав прапорщика по плечу, лейтенант развернулся и зашагал к выходу из раздевалки, насвистывая на ходу что-то из классики. Серых растерянно хлопал глазами, переваривая резкий переход от грубого армейского пистона к задушевной беседе. Мыслей в голове крутилось множество. В тесно сплоченном коллективе он не делал особой тайны из своей слабости. Конечно, не дымил при всех открыто, но и не сильно прятался. При желании, Изместьев мог легко просчитать последовательность Мишкиных действий: поскандалил, психанул, покурил. Все логично. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы застать курильщика врасплох. Но зачем? Что сейчас делать? Одно ясно точно — рапорт теперь писать нельзя. Действительно, Ариец выразился верно: у самого рыльце в пушку. Он им: немотивированная стрельба, они: а Серых курит, курит, курит! Мишка с ненавистью взглянул на продукцию компании Joyetech[11], все еще зажатую в потном кулаке. Полицейский злобно бросил сигарету на пол и стал топать ногами. Тонкий металл моментально смялся под напором тяжелых ботинок, растеклась небольшая лужица табачной жидкости.
— Дурак, — выпустив пар, подумал Серых. — Она-то здесь причем? Вот я вляпался! Ой, подловил меня Ариец, ох и прижал, сволочь белокурая. Ладно, утро вечера мудренее, посмотрю завтра на поведение Петровича. Сразу станет ясно — сдал меня Изместьев или нет. Вот только не понятно, что хуже: сразу вылететь из ЮП, или ждать, когда Колюня соизволит настучать.
Михаил пришел домой мрачнее тучи, но жену грузить проблемами не стал. Та коротко взглянула на мужа, но с расспросами не полезла. Захочет — сам расскажет. Серых меланхолично жевал, молча слушая рассказ супруги о достижениях наследницы. «Она мои кредиты унаследует, вот и наследница», — частенько шутил прапорщик в компании сослуживцев. Ничего необычного дома не произошло: плохо ела в саду, разбросала игрушки и не хочет убирать, требует поиграть с ней, а маме некогда.
Дочь Михаил любил. Желанный долгожданный ребенок. Вот и сейчас, не смотря на усталость и тяжелые мысли, Серых опустился на пол рядом с наследницей. Та сосредоточенно раздевала куклу.
— Зачем?
— Папа, так лучше.
Мишка предпринял еще одну попытку:
— Она замерзнет.
— Папа! — дочь укоризненно посмотрела на глупого родителя. — Она же игрушечная!
Аргументы закончились. Вздохнув, Серых улегся на живот рядом с горкой солдатиков. Как и большинство мужчин, Михаил не любил играть в куклы. А вот морские пехотинцы — это да!
— А давай строевой смотр устроим?
Глаза наследницы загорелись, кукла забыта. Папа с дочкой сосредоточенно выстраивают зеленых китайских уродцев стройными шеренгами, выбирают командира, начинают парад и...
— Миша! — голос жены с порога комнаты врывается в игру. — Ты опять?! Ну сколько говорить: не надо из нашей дочери пацана делать. Сам не наигрался? Теперь с ней доигрываешь? Она же девочка!
Читать дальше