Сергей Тармашев - Ледяная бесконечность

– Доверься мне! – гордо заявил Майк. – Я обещаю! Они запустят Реактор, а я буду управлять их действиями, не выходя из офиса помощника государственного секретаря! Нам даже не придется расставаться, время неоправданного риска закончилось. Теперь для этого я использую дикарей!

Лив одарила его поцелуем и попросила ещё раз рассказать захватывающую дух историю его героических приключений. За этим повествованием пролетели назначенные госсекретарем три часа, и звонок охраны, сообщающей о прибытии сопровождающих лиц, прервал Майка на полуслове.

– Как?! Тебе уже пора?! – на очаровательно-черные глаза Лив навернулись слёзы. – Не уходи!

– Я должен, детка! – Майк с досадой отбросил видеофон и обнял Лив, скользя ладонями по изгибам её фигуры. – Ты же знаешь, правительство не может решить без меня какой-то вопрос государственной важности! – Он поцеловал её и многозначительно заявил: – Я вернусь!

– Я буду ждать тебя! – томно выдохнула Лив и многозначительно потерлась об него грудью. – Я два года мечтаю о том, когда ты решишь со мной вопрос другой важности, важнее государственной! – Она поцеловала его в ответ так, что Майка бросило в жар, и поднялась: – Я буду ждать в своей тоскливой башне, когда мой рыцарь бросит к её подножию голову дракона и королевство в придачу!

Лив поправила платье и элегантной, утонченной до мозга костей походкой прирожденной представительницы избранных покинула его апартаменты.

В тюремном блоке Майк был спустя двадцать минут. Госсекретарь Коэн ожидал его в офисе начальника, сидя в кресле перед плазменной панелью во всю стену. Панель отображала несколько десятков окон, часть из которых показывала в разных ракурсах русского шпиона, лежащего на полу посреди абсолютно пустого помещения со стеклянными стенами. Другая часть отображала его же на более ранних записях, а также содержала строки каких-то данных. Неподалеку от Коэна замерли несколько офицеров службы безопасности, один из которых держал в руках пульт дистанционного управления. Офицер о чем-то докладывал Коэну, но, увидев входящего Майка, замолчал.

– Майк! Рад вас видеть! – госсекретарь поднялся ему навстречу, пожал руку и указал на свободное кресло приглашающим жестом: – Прошу садиться! Мы ждали вас, потому что без вас, похоже, возникшую проблему не решить.

– Какая проблема, мистер Коэн? – Майк опустился в кресло. – Болван отказывается говорить?

– Он постоянно что-нибудь говорит, – нахмурился госсекретарь. – Но мы не можем его понять!

– То есть как?! – удивился Майк. – Вы изъяли устройство перевода? Оно было при нем, когда он уцепился за трос, он разговаривал со мной, я же докладывал вам!

– Мы очень тщательно изучили ваш доклад, Майк, – кивнул Коэн. – Но дело в том, что никаких приборов при нем не было. Мы столь же тщательно обыскали его, и даже просветили рентгеном, ультразвуком и подвергли ядерно-магнитно-резонансной томографии. Кроме одежд из льна и шкур различных мутантов, на нём ничего нет. Ни технологичных устройств, ни сложных металлических сплавов, ничего необычного. Мы отправляли поисковую группу на вертолете к месту, указанному вами на карте как берлога, в которой варвар якобы оставил своё оружие и снаряжение. Берлогу также найти не удалось. Поисковая команда безрезультатно прочесала весь район, была атакована зверьём, понесла потери и прекратила миссию. Ни в холмах, ни в его одеждах, – госсекретарь сделал небрежный жест в сторону изображения русского шпиона, – мы не нашли ничего подозрительного, кроме вышитых свастик и свастичных узоров.

– Но я говорю правду! – Майк похолодел от страха. Неужели его подозревают во лжи и государственной измене?! Его бросят в тюрьму!!! Он вскочил: – Клянусь! Я понимал его речь без всякого перевода! Русские дикари говорят на своём языке, я слышу непонятные слова, но в голове сразу же появляется смысл сказанного! У него должен быть прибор для перевода! Наверное, он выбросил его в снег, когда летел на тросе! Я говорю правду, господин государственный секретарь!

– Успокойтесь, Майк, сядьте, – мягко прервал его Коэн. – Я вам верю. Несмотря на отсутствие каких-либо устройств, сам дикарь оказался, скажем так, очень странным существом. Мы не смогли исследовать его кровь – взятые образцы сворачиваются мгновенно, едва покидают вену. Аппарат УЗИ на экране вместо изображения выдает помехи, а ядерно-магнитный резонатор заискрил и вышел из строя, как только дикаря поместили в его трубу. Мы пытались применить к нему гипноз, но оба проводивших сеанс гипнотизера впали в ступор, одного из них до сих пор не удалось вернуть во вменяемое состояние, другой пришел в себя, но объяснить ничего не может. Мы применили к дикарю химические препараты, подавляющие волю, так называемую «сыворотку правды», но это ничего не дало – он принялся во всё горло распевать какие-то залихватские варварские песни. Наконец, самое настораживающее: его одежды действительно имеют свастичную атрибутику, а извлеченная из архивов голосовая программа-переводчик с русского не смогла произвести перевод. Она распознает лишь отдельные слова, и те классифицирует как очень сильно устаревшие, использовавшиеся в современном русском языке тех лет крайне редко и вне официального оборота. Согласно заключению ученых, его диалект не имеет ничего общего с тем качеством русского языка, которое наши предки установили в России ещё в начале двадцатого века. Вы понимаете меня, Майк?