Джеймс Дэшнер: Испытание огнем

— Ведешь себя, будто ничего не случилось. Бесит.

Тереза опустила взгляд.

— Я многое стараюсь забыть, как и ты. Не думай, я вовсе не глупая. Прекрасно понимаю, что прежними мы уже не будем. Если бы был шанс поступить иначе, я не воспользовалась бы им. План сработал. Ты жив, и это главное. Может, однажды ты меня и простишь.

Как рационально она рассуждает… прямо тошно становится.

— Меня волнует одно: как остановить ПОРОК. То, что они делают с нами, неправильно. И не важно, насколько крепко я с ними связан. Так нельзя.

Тереза вытянулась, положив голову на подлокотник.

— Забей, Том. Нам стерли память, но мозги-то оставили. И когда ПОРОК напомнит, чего ради мы участвуем в эксперименте, расскажет все, то с ними придется сотрудничать дальше. Выполнять все их требования.

Томас подумал секунду. Нет, он не согласен с Терезой. Никак не согласен. Может, когда-нибудь он и проникнется идеями ПОРОКа, только не сейчас. И с Терезой этого обсуждать не станет.

— Наверное, ты права, — пробормотал он.

— Когда мы последний раз спали? — подумала вслух девушка. — Уже и не вспомню, хоть тресни.

И снова она ведет себя как ни в чем не бывало.

— Зато я помню. Последний раз я спал в газовой камере, куда ты меня запихнула, оглушив перед этим здоровенным копьем.

Тереза потянулась.

— Тут я могу лишь извиниться в очередной раз. Ты хотя бы отоспался — я же глаз не сомкнула, пока ты не вышел. Два дня на ногах.

— Бедняжечка, — зевнул Томас, не удержавшись — усталость брала свое.

— М-ммм?

Тереза лежала с закрытыми глазами и дышала мерно и глубоко. Заснула. Томас огляделся: глэйдеры и девчонки из Группы «В» тоже спали. Бодрствовал один Минхо: пытался завязать разговор с симпатичной девушкой, но глаза у той были закрыты. Бренды и Хорхе Томас нигде не заметил. Странно, если не сказать тревожно.

Томас вдруг ощутил острую тоску по Бренде. Правда, веки уже налились свинцом, усталость сковала члены, и Томас, съезжая по спинке дивана, решил поискать девушку позже, а сейчас отдался во власть сладкой дремоты.

Проснувшись, Томас поморгал, протер глаза. Вокруг царила сплошная белизна: ни силуэтов, ни теней, ни оттенков прочих цветов. Лишь белый.

Ощутив укол страха, Томас сказал себе: это сон. Такой вот странный сон. Он чувствовал тело, чувствовал кожей прикосновение пальцев, а слышал в полной пустоте только собственное дыхание.

«Том».

Голос. Голос Терезы. Проник в его сон? Прежде такое случалось? Да.

«Привет», — ответил Томас.

«Ты… ты как?» — встревоженно спросила Тереза.

«Порядок, а что?»

«Ты не удивлен?»

«В каком смысле?» — смутился Томас.

«Скоро ты многое узнаешь. Очень скоро».

Только сейчас Томас заметил, что с голосом у Терезы что-то не так.

«Том?»

Он не ответил, чувствуя, как в кишках зашевелился червь страха — ужасного, тошнотворного, ядовитого страха.

«Том?»

«К-кто ты?» — спросил наконец Томас, боясь услышать ответ. И после паузы получил его:

«Это я, Том. Бренда. Тебя ждут неприятности».

Рефлекторно Томас закричал, и все кричал и кричал, пока не проснулся.

Покрытый испариной, он сел. Еще не успев ничего осознать, прежде чем информация об окружающем мире прошла по проводам нервной системы в соответствующую зону мозга, Томас понял: все изменилось, и все не так. У него снова все отняли.

Он лежал на полу комнаты: стены, потолок — все вокруг белого цвета; пол пружинит, плотный, гладкий, и в то же время не причиняет неудобств; стены обиты подушками, через каждые четыре фута шляпки гвоздей; свет идет от прямоугольника в потолке — слишком высоко, не достать; пахнет чистотой: нашатырем и мылом. Даже одежда на Томасе: футболка, хэбэшные штаны и носки — не имела цвета.

Единственной темной вещью в этой комнате был стол. Коричневый стол примерно в дюжине футов от Томаса, в центре помещения, старый, потрепанный и поцарапанный, а рядом с ним — деревянный стул. За столом — такая же, как и стены, обитая подушками дверь.

Томас ощущал странное спокойствие. Казалось бы, надо вскочить и с криками о помощи броситься на дверь, но он знал: не откроется, и никто его не услышит.

Томас вновь в Ящике. Ничему его жизнь не научила… Рано, дурак, радовался.

«Паники от меня не дождетесь», — сказал себе Томас. Наступил очередной этап Испытаний, и на сей раз он с боем потребует изменить условия, прекратить тесты. И вот, решившись во что бы то ни стало завоевать свободу, Томас не испытывал ни малейшей тревоги.