Надя Яр - Священная Гора

В то лето водостоки пересохли, и уровень Реки так сильно спал, что обнажилось скрытое столетиями дно. Керали, город глины и богов, склонился над Рекой, как истёрзанный жаждой буйвол. По затвердевшему илу бродили нищие и ковырялись в нём острыми палками. Они искали забытые Рекой сокровища. Жрецы храмов Реки качали обёрнутыми паклей головами и предупреждали, что опасно гневить Великую Реку, пытаясь отобрать у неё то, что ей давно принадлежит по праву. В нижних кварталах города пёстрые очереди выстраивались у колодцев, и продавцы воды делали деньги на беде. Среди них свирепствовала санитарная инспекция. Земляные улицы низов Керали стали не мягче камня, и звонко шлёпали босые ноги рикш в пыли. Даже ветряки и колокольчики на их рулях и крышах жалобным треньканьем просили пить. В первые дни жары волной взметнулась вонь с прибрежных свалок, но вскоре все свалки высохли, и низкие лачуги нищенских районов выцвели до землистой желтизны. Лачуги эти казались хрупкими — и были — и часто рассыпались кучей сухих комьев над головами их хозяев. С утра и до пяти часов после полудня живое пряталось, куда могло. Обитатели высотных вилл, отелей и дворцов скрывались в кондиционированные покои, нищие уползали в свои картонные коробки, а ветер гнал иссохшую бумагу и пластиковый мусор по пыльному асфальту, глине и слежавшейся земле. Всё чаще полыхали в городе пожары. Отважные мальчишки из низов перечили адской погоде, днём выбегали в город и, сбившись в стайки, жгли автомобильные покрышки в урнах. Полиция охотилась на них, как кот на воробьёв. Поток паломников к святой горе Неру не только не иссяк, но вырос вдвое. Люди тянулись по священному пути, без слов противореча ниспосланному с небес зною, и правительство подгоняло к переполненным автовокзалам цистерны с питьевой водой. В тот год поставщики воды немало заработали на набожности соотечественников и премьер-министра, который оплачивал всё это множество цистерн из госбюджета.

Район Даке не очень беден, но и не богат. Он незаметно врос посередине глинобитной мозаики Керали, застроенный низенькими многоквартирными домами. Надо всем этим плоским и непритязательным возведено несколько зданий поновее и повыше. В трёхэтажном доме, в маленькой квартире, малыш лежит в постели и слышит сквозь болезненную дрёму детские вопли во дворе и взрывы смеха тех, с кем он ещё недавно вместе бегал. Мальчишки пробегают, кажется, прямо под ним и шумной дикой стайкой скрываются в ближайшем переулке. Их смех ныряет в лабиринт Керали. Воцаряется тишина, и малыш слышит яростный шум собственной крови в голове и шорох метлы дворника Муруфы.

— Ари!

Малыш лежит под сеткой от москитов, как мальчик из слоновой кости, бледный.

— Утро, Ари! — и мама вносит в его комнату тарелку супа из акульих плавников. Она склоняется над ним и чует его жар. Мягкая мамина грудь натягивает золотистое платье, её чёрные волосы блестят, туго затянутые в узелок, а на её губах видны морщинки от жары, или, всё может быть, от возраста. Малыш уже об этом знает. Он не удивлён. С недавних пор Ари по-своему, по-детски думает о смерти. Пока ещё смерть далека и пахнет для него жарой и пылью. Мама пахнет свежими огурцами, специями и мёдом. В кухне она печёт мичуми, и весь дом вкушает ароматы медового теста. Запах мичуми наполняет комнаты, окутывает столик, кровать и малыша. Дверь аромату не помеха, он сочится в щели и вкрадчиво ползёт на улицу по лестничным пролётам. Дворник Муруфа вдыхает его, голодно вздыхает.

Отец малыша призраком уходит вслед за запахами. У него интересная работа. Вечерами, ну только если он не слишком устаёт, отец садится рядом с Ари и рассказывает, например, такое: обезьяны перегрызли высоковольтные провода в северных районах, у самой городской черты, и обезьян поджарил ток. Жареных обезьян сожрали нищие, а жрецы храмов Ханумана этим возмущались. Отец рассказывает о городских часах-по-телефону и приносит Ари телефон, разматывая длинный провод. Отец поддерживает руку Ари и терпеливо ждёт, пока малыш сумеет набрать номер. Отец подносит трубку к уху Ари, и тот слышит, как электронный голос чеканно произносит время. Отец Ари — выученный в Союзе инженер, механик и электрик, он мастер на все руки, и нередко ему приходится настраивать часы-по-телефону, если электричество вдруг отключается и часы замирают, а потом, когда снова появляется ток, соответственно отстают.