Надя Яр: Священная Гора

Только лестница была долгой, долгой и бесконечной, а святая вершина, казалось, не приближалась ни на шаг, такой высокой, такой недосягаемой виделась она людям на склоне горы. Каменные ступени масляно блестели, они были углублены посередине, где камень по крупицам, по атомам стёрли ноги стольких поколений жрецов. Ступени впитывали вечерний свет. Лестница прорезала крутой бок горы, на котором колыхались под нежным ветром высыхающие травинки. Их корни уже тысячи лет жили в склоне горы, оплели её прочным подземным ковром, и трава вновь и вновь умирала под яростным солнцем лета и возрождалась под осенним дождём. И когда силы оставили Шани и он ступил в сторону и лёг отдохнуть на траву, наконец-то пропуская вперёд следующих за ним вот уже полдня жрецов, Ари спокойно отпустил его шею и положил ладони наземь. Травинки были сухими и ломкими, они смирились со своей ежегодной судьбой и неторопливо себе умирали, и Ари понял их великую простоту и смирение и их бесконечный триумф. Лёжа тихо, как мышь, и желая стать невесомым, Ари чувствовал, как под его худым тельцем где-то в глубине груди Шани бьётся измученное сердце друга.

В то давнее чёрное время, когда Господин Огня Ран пребывал далеко от земель своих подданных, полмира легло под пяту западных королей. Запад силой оружия присвоил многие земли, города и сокровища южных стран, и дети южных царей томились заложниками в башнях закатных владык.

В одно из тех горьких лет юная Тиру, дочь южного царя Тирунэ, и её младший брат были привезены заложниками на Запад. Они жили в высокой холодной башне под надзором дворцовой стражи. Однажды сын западного короля обратил свой взор ввысь, увидал Тиру в окне башни и полюбил её. Её лицо было прекрасно, словно полная луна, её глаза и косы были чёрными, как ночь, а облачённый в золотой шёлк стан тонок и гибок, точно пальма. Принц начал приходить к башне и петь песни, пока царевна не показывалась в окне. И её сердце, поначалу ожесточённое пленом, склонилось к принцу, который был благороден и чист духом.

Через некоторое время западный король узнал, что его сын беседует с заложницей в башне. Он призвал к себе принца и спросил: «Что ты делаешь у башни, в которой живёт южанка?» «Отец, я хочу взять эту девушку в жёны,» — ответил принц. Поначалу король изумился и попытался отговорить сына от этой дивной затеи. Но, видя твёрдость и истинность намерений принца, король ко всеобщему удивлению дал разрешение сыграть свадьбу.

Тогда западный принц явился к Тиру и сказал ей: «Стань моей женой перед Единым Господом и перед миром, и я сделаю тебя западной королевой!» «Я стану твоей женой перед миром и стану, если ты хочешь, западной королевой, — ответила Тиру, — но не называй передо мной твоего Господа, ибо он не господин мне, а гибельный дух. Я стану твоей женой, если ты не станешь требовать от меня поклоняться ему против моей воли и не потребуешь этого от наших детей».

И принц согласился на это условие. Но приставленный к нему слуга пришёл в ужас, услыхав согласие принца. Слуга пришёл к королю Запада и сказал: «Мой господин! Невеста принца, южная царевна — враг правой веры. Она ведьма. Несмотря на Ваш запрет, она продолжает поклоняться Тёмным духам, и она вырвала у принца обещание отказаться от поклонения Господу. Если принц женится на этой чужестранке, наследник его и Вашего престола вырастет в поганой вере Тёмных и не будет знать Единого!»

Выслушав донос слуги, король Запада призвал к себе сына и спросил, правда ли, что царевна Тиру отказывается поклоняться Единому Господу. Принц вынужден был признаться, что это так, и он понял, что его слуга предал его. «Клянись, что станешь держать жену и детей в правой вере, — приказал король, — иначе свадьбе не быть». Но принц не мог дать такой клятвы, потому что дал слово Тиру, и он сказал: «Отец! Вы уже дали мне позволение жениться на царевне. Разве король может забрать своё слово назад?»

Тогда король велел привести к его престолу Тиру и сказал ей: «Ни королева Запада, ни жена наследника престола не могут не быть верными Единому Господу. Итак, отбрось твои заблуждения немедля, чтобы твоя свадьба с моим сыном могла всё-таки состояться». «Только бесчестный пёс может предать веру своих отцов, — ответила царевна Тиру, — но людям и тем паче царям подобает быть лучше собак. Пусть принц, мой супруг, остаётся при вере в духа, которого вы зовёте Единым; но я останусь при моей».