Сергей Кусков: Игрушки для императоров: Прекрасный Новый мир

Я намеренно не стрелял на поражение. Это – смерть, такого по отношению к своим людям Виктор Кампос не простит, что бы там ни была за причина, по которой он хочет меня видеть. А так – может быть, его же ребятки напали первые?

– Назад, уроды! Всех замочу! Оружие на землю!

Естественно, оружия никто не сложил. Наоборот, на меня смотрело целых три ствола, готовых в любой момент отправить к праотцам. Три, потому, что водитель «нашего» «Либертадора» оббежал машину и занял пост выведенного на время первого бойца. Теперь уж точно пат.

Они не стреляли в меня потому, что хозяин приказал доставить живым. Возможности это сделать у них имелись, как и опыт ювелирной работы с оружием. Но гнев хозяина был важнее, чем то, что я, возможно, укокошил одного из них. Но в глазах парней читалось жгучее желание нарушить запрет, и если я сильно дернусь, они так и сделают.

Бандиты больше не лезли дуром вперед, а перегруппировались, став полукругом, не спуская меня с прицела. Я проходил в школе тактику, и понял, что дела мои плохи. Они выждут момент и вновь атакуют, и тогда я ничего не успею сделать. В обойме осталось шесть патронов, но убить я не смогу ни одного из них – достаточно будет пули в предплечье, или, опять же ногу. После чего меня, раненого, отметелят, засунут в салон, где скрутят и еще раз хорошенько приложат. А что будет после – знают только Древние.

Я снова выстрелил, пытаясь тянуть время. Пуля пролетела у одного из них рядом с ухом.

– Назад, я сказал!

Теперь меня послушались. Ситуация вновь стабилизировалась, но что дальше? Время играет против них, люди, увидев что творится и услышав первые выстрелы, начали разбегаться, через несколько минут здесь будет вооруженный до зубов патруль гвардии. Они должны или начать действовать, или ретироваться, что они выберут?

Они ничего не успели выбрать. Из-за «Либертадоров» показался первый гвардеец, одетый в сине-желтые легкие доспехи патруля, с открытым полушлемом и тяжелым иглометом наперевес.

– На землю, всем! Быстро! Руки за голову! – вскинул он свое грозное оружие.

Мои противники принялись медленно разводить руки в стороны и опускаться на бетонопластик. Справа от них выскочил второй боец, беря место нашей схватки в перекрестный прицел. Сопротивления не было, все, включая меня, разводили руки и опусклись на землю, но один из урок, по мнению второго гвардейца, делал это слишком медленно. За что получил невежливый удар прикладом по темечку.

Я на мгновение возликовал, но только на мгновение: через мгновение боец был уже возле меня.

– А ты чего стоишь? Особое приглашение нужно?

И со всей силы ткнул мне дулом винтовки в солнечное сплетение.

– пела музыка, отвлекая от любых мыслей и чувств, помогая не ощущать боль. Пела она прямо в голове, ибо любых предметов, способных воспроизводить ее, у меня давно уже не было. Но память – куда более совершенный носитель, чем любой кристалл: услышав песню один раз, она может прокручивать ее прямо у тебя в сознании до бесконечности. И никто, ни один жлоб, ни один садист от мира правопорядка или криминала не сможет ее выключить.

Музыка пела. И пока она пела, я держался. Ведь сейчас для меня это главное – продержаться.

– зазвучал бессмысленный, но соответствующий мрачному настроению припев по которому уже кругу…

– Итак, нападение на добропорядочных подданных ее величества, – лыбился мне донельзя довольный комиссар, двумя пальцами прокручивая вниз изображение моего личного дела, выведенное так, чтобы я видел отзеркаленную его часть со своей стороны. Кое-какие моменты, вроде моего удара шаром в висок, он с удовольствием высветил на огромном, во всю стену, экране. Действительно, не поспоришь – со стороны это выглядело не так, как чувствовалось изнутри. – Нанесение тяжких телесных повреждений. Насильственное отнятие огнестрельного оружия. Применение оного оружия в целях нападения. Хулиганство, разбой, грабеж – полный комплект Шимановский! Кстати, ты ведь в курсе, что одна из твоих жертв до сих пор в реанимации без сознания?

Нет, не в курсе. Но мне отчего-то не было грустно по этому поводу. Если бы даже убил того хмыря, переживал бы не сильно. Он свое заслужил.

Что это со мной? Заразился у ангелочков их презрением к жизни неближнего своего? Стал черствый? Или это мир летит с катушек?