Анна Семироль - Игрушки дома Баллантайн

— Пап. Ты должен находиться здесь. Я тебя запечатаю надежно и стану твоими глазами. Я сейчас уберу стекла и мусор. Будет болтать очень сильно, я не хочу, чтобы ты…

Брендон ловит ее за запястье, прижимает к груди, ерошит волосы на затылке. Отпускает.

«Ева. Делай, как надо. Куда мне сесть? Или лучше лечь?»

— В то кресло. Оно закреплено, да?

Брендон кивает, опускается в неудобное, вмонтированное в пол кресло из железного дерева. Трон, который Байрон купил для себя за безумные деньги у какого-то путешественника.

— Эвелин, — окликает ее Этьен. — Ты так и не сказала, что требуется от меня и что мы вообще делаем.

Ева горстями ссыпает стекла с пола на расстеленный брезент, выносит мусор за дверь. Смотрит на Этьена, вздыхает.

— Ты поможешь мне наладить контакт с отцом на расстоянии. Сделаешь из меня куколку вуду, доктор Легран. А если поймешь, что я — снова не я, убьешь меня. Возьми с собой что-нибудь тяжелое. Куда бить, знаешь?

Он подходит к ней, молча касается пальцами виска, проводит по волосам к уху.

— Именно здесь. Кость тонкая, ты сильный, — сухо говорит Эвелин. — Всё. Приступаем. Пап, ты сам поймешь, когда все начнется. Твоя задача — жить. Держаться изо всех сил, верить в то, что у нас все получится. Я постараюсь спрятать тебя максимально надежно, чтобы Анве не смог до тебя добраться.

Она обнимает его, прижимается к груди.

— Ты — самый лучший отец в мире. Я же — самая ужасная дочь. Но я тебя люблю.

«И я люблю тебя, Ева. Горжусь тобой, моя сильная девочка, — через силу улыбается Брендон. — Идите. Давайте сделаем это ради мамы и близнецов. И ради всех нас».

Он привстает с места, жмет руку Этьену.

«Прощай, парень. Лучшей пары для Евы я не могу себе представить. Берегите друг друга».

— Спасибо, мистер Фланнаган. И прощайте.

Этьен почти силой отрывает Еву от отца и выводит за дверь.

— Я люблю тебя, папа! — плачет девушка.

Тяжелая дверь лаборатории закрывается. Брендон откидывается на спинку кресла и улыбается.

«Не бойся. Ты сможешь. Только не сомневайся в себе».

Этьен и Ева выходят из особняка Баллантайнов. У ступенек уже плещется вода по щиколотку.

— Четвертый ярус, Ева! — в ужасе восклицает Этьен. — Высшая точка города…

Эвелин вытирает со щек слезы и низко рычит Имя Камня. Контуры стен особняка плывут, подернутые серой рябью, изменяются. Здание потрескивает, тает, проседает само в себя. Ева плавно двигает ладонями, словно катает невидимый комок. Пальцы мнут пространство, выглаживая незримую сферу, заделывая мельчайшие трещины в ней. Этьен отворачивается, не в силах смотреть.

Бегут минуты, по рассветному небу стелются рваные серые облака. Ноги стынут в мокрой насквозь обуви. Мешочек с куколкой вуду на шее кажется живым и теплым.

«Сибил, Уильям, слышите ли вы меня? Как помочь Еве, что я должен сделать?»

Над головой, взрезая утренние небеса острым изгибом крыльев, проносятся три чайки. Этьен провожает их взглядом.

Пальцы Эвелин касаются его запястья.

— Поедем. Как можно дальше от города, туда, где высоко, — тихо говорит девушка.

Вдвоем они выкатывают мотоцикл за ворота, заводят. Ева садится позади Этьена, обнимает, прижавшись к влажной кожаной куртке, и поджимает босые ноги. Рев мотора рвет мертвую тишину улиц. Мотоцикл мчится по Нью-Кройдону, оставляя за собой веер брызг.

Город пуст. Нет даже мародеров. Люди бежали, бросая вещи и домашних животных. Кошки на окнах верхних этажей провожают машину тоскливыми взглядами. Несколько раз мотоцикл облаивают собаки.

Душная влажность стелется над городом, и кажется, что океану мало земли и он пожрал даже воздух. Ева нервно облизывает губы и чувствует вкус соли. Она вспоминает, как в детстве близнецы шутили над ней, меняя местами сахарницу и солонку, и к горлу подступают слезы. Этьен чувствует, как девушка рыдает ему в плечо, и молча стискивает зубы.

«Сколько людей погибло только в Нью-Кройдоне, Ева! Таких, как Элизабет, как твои брат и сестра, как Мария. Ты плачешь по своей семье, но ни слезинки не уронишь по тысячам людей, оставшихся без дома, без родных, — думает с горечью Этьен. — Теперь в огромный город нет смысла возвращаться. Когда уйдет вода, в домах будет невозможно жить, вещи непригодны для использования, работы нет. Думаешь ли ты об этом? Скорбишь ли? Нет. У тебя свое горе».

Мотоцикл петляет по авеню и переулкам, Этьен тщательно выбирает дорогу, ведущую из города, и через полтора часа они выезжают за пределы Нью-Кройдона. Легран останавливается на раскисшей обочине, оборачивается: