Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2030

«Ну, я говорю: спасибо, мэм, - и повернулась бежать к тому складу. А она говорит: подожди, девонька. Я: что такое? А она: еще одно. Ты, главное, его таким увидишь, так постарайся не заплакать. Ему твои слезы хуже всего на свете будут, поняла? И дай Бог вам счастья. Тебе и твоему Билли, девочка... И вы знаете, она это говорит, а сама - заплакала, как ребенок. А я-то, дура, думала - у нее и сердца нет! Вот такая у нее дрянная работа на этой «Санте-Лючии...» Ну а дальше - все просто. Побежала я к тому складу. Там - инвалиды, человек тридцать. Как сестра и сказала: «самые калеки.» Без обеих ног, слепые, несколько полностью парализованных на колясках. И смотрю: наш Уильям стоит на углу. На корабле, они его по полной форме нарядили: медаль «Перпл Харт» и все прочее. Пустые рукава в карманы заправлены, а на глазах - черная ленточка. Я, было, собралась реветь, но потом вспомнила, что мне медсестра сказала. Такая, подхожу, и как гаркну приказным голосом, как какой-нибудь сержант: рядовой, ты че там встал? Ну-ка, ко мне, прыжками! Уильям меня узнал по голосу, конечно. В сержанты я вряд ли гожусь. Он пошел на мой голос - и прошел мимо! Он еще тогда не привык быть слепым.»

Клэрис всегда вела себя так, как будто с Уильямом ничего не случилось. У нее все получалось как-то легко и весело: ухватив за одежду, подтолкнуть мужа в нужном направлении, поднести к губам стакан с водой, добавив от себя легкий поцелуй в щечку, непринужденно подтянуть брюки или поправить Уильяму майку. Удивительно быстро молодой инвалид привык обходиться без рук. Ел он чаще сам, подбирая кусочки губами прямо с тарелки. Чтобы не доставлять никому больших хлопот с одеванием, Уильям решительно сократил свой гардероб до абсолютного минимума. Шорты или спортивные брюки, и, иногда, майка - вот все, что ему было нужно. Единственное, чего он стеснялся, так это просить кого-либо кроме Клэрис, чтобы ему помогли с посещением уборной. С сексом у них не было никаких проблем, и вскорости у Клэрис снова округлился животик.

Вероятно, помогло то, что Клэрис была неудержимой оптимисткой. Она старательно преследовала любую возможность, и ни одна неудача, какая бы серьезная она не была, не могла заставить эту милую простодушную женщину долго грустить. Сразу после возвращения Уильяма из армии, Клэрис решила, что, может быть, левый глаз Уильяма можно как-то вылечить. Если бы мой муж имел чуть лучшее зрение, повторяла она, Уильям мог бы претендовать на получение протезов. Не беда, что Пентагон не хочет платить за них, они найдут какую-нибудь негосударственную благотворительную организацию. Уильям был гораздо менее оптимистично настроен по поводу всей этой затеи с лечением глаза, особенно после всего, что он узнал на «Мусоровозе,» однако согласился посетить местного офтальмолога. Ничего нельзя поделать, сказал им пожилой доктор, но Клэрис захотелось получить заключение второго врача. Они посетили второго специалиста, потом и третьего, и четвертого, и пятого. В окрестностях других подходящих врачей больше не было, поэтому были предприняты две автобусные поездки в центр города - и с тем же результатом. Затем Клэрис продолжила поиск по электронной почте. Фотографии глаза, сделанные с помощью смарт-фона получились плохо, поэтому она одолжила настоящую фотокамеру. Шесть недель и много тысяч долларов спустя, был утвержден окончательный вердикт. Операция была теоретически возможна, сказали ей, однако после «Обвала» в США осталось всего несколько клиник, которые еще делали подобные операции. Стоимость лечения была где-то в пределах двадцати миллионов долларов. Уильяму и Клэрис за всю жизнь вряд ли удалось бы собрать такую сумму. Кроме того, операция потребовала бы поездки на Север, на целый год, со всеми очевидными опасностями и расходами. Притом, что вероятность успеха была всего лишь двадцать процентов. Или даже меньше. Любой другой на ее месте ударился бы в депрессию после такой неудачи, но только не Клэрис. Не берите в голову, сказала она, и стала искать другое решение проблемы. Около двух месяцев Клэрис учила Уильяма ориентироваться в доме, во дворе и на ближайших улицах. Она завязывала себе глаза, и они часами бродили босиком, обучаясь нащупывать дорогу и обходить препятствия. Она часто шутила, что теперь и сама может дойти до любой точки квартала даже темной ночью, причем не открывая глаз.

Инвалиды, из тех кто попал в Армию по призыву, а таких было подавляющее большинство (кто бы пошел в армию по своей воле в последние годы?), не имели права на получение пенсии. Потерявшим «всего» одну конечность, Пентагон предлагал на выбор пожизненное протезирование в одном из армейских реабилитационных центров или единовременную денежную компенсацию. Большинство из тех, кто потерял две или более конечности, не рассматривались в качестве кандидатов на протезирование. Уильям подал заявление на компенсацию еще на «Мусоровозе,» и вот уже девять месяцев ждал ответа из Пентагона. Ходили слухи о том, что по новым правилам выплаты по инвалидности сильно урежут и обложат налогами.