Константин Кузнецов - Путешествие гнева

— Без патента? — я заметно приободрился. Проблемы, которые казались мне ядовитыми змеями, жалящими за пятки, отступили в мгновение ока. Хотя не скрою, некое волнение все же осталось. И Дейв это заметил.

— Не думай, скорняком не устрою. И дровосеком тоже. Будешь делать то, чему учился не один год.

— Хочешь сказать, что без подписи Цеха меня допустят к летным машинериям? — не поверил я.

Дейв заговорщически посмотрел по сторонам и, видимо, убедившись, что нас никто не подслушивает, изрек:

— Именно так. И если повезет, получишь степень самостоятельно, без участия твоего предателя-виртуоза.

Подняв кружки, мы громко чокнулись и сделали внушительный глоток. Оторвавшись от напитка, Дейв вытер рот рукавом, поманил меня пальцем и, перегнувшись через стол, тихо произнес:

— Только, чур, помалкивай! Кто спросит, лучше ничего не говори. Там болтунов не любят…

Я понимающе кивнул, совершенно не представляя, где находится это самое «там», куда он собирается меня отвести. Но вместо закономерного вопроса я клятвенно заявил:

— Я твой вечный должник.

— Будет время, сочтемся, — уверил меня Дейв. — Иначе и быть не может, медные шестеренки.

У входа послышался громкий топот, и в зал, словно стая бизонов, ввалились несколько высоких плечистых небесников. Все светловолосые, с короткими прическами под еж и маленькими косичками позади — как велел военный устав. Я слышал, что чем длиннее был этот символ принадлежности к братству летунов, тем больше был их авторитет. С одной стороны, несусветная глупость, а с другой — наглядное отличие. У военных же всегда так: меньше слов, больше дела. Покажи, насколько ты крут, и не трави понапрасну байки. А у небесников подобные постулаты являлись настоящей религией. Даже у тех, кто становился гражданским пилотом, угадывалась особая дисциплинированность, выправка и четко поставленная речь.

Обменявшись любезностями с хозяином паба, небесники заняли противоположный от нас столик и стали шумно обсуждать какой-то сложный или, скорее всего, единственный в мире неповторимый вираж.

Один из пилотов, прислонив правую ладонь к левой, стал крутить над столом сложные фигуры пилотажа, изображая резкие падения, взлеты и комментируя каждое движение. Приятели поддерживали его громкими выкриками: «Крылатая Форта!» Насколько я был осведомлен, это означало высшую похвалу почти у всех небесников.

— Что, хочешь к этим тупоголовым гигантам податься? — заметив мой взгляд, поинтересовался Дейв.

Я только хмыкнул:

— Как же, нужен я им, как молнии Тары. С таким багажом за плечами мне будет позволено разве что смахивать пыль с какого-нибудь простенького «Комара» с испытательным сроком в пятьдесят инчей.

— Для тебя, — на лице Дейва появилась загадочная улыбка, — думаю, изберут именно такой график.

Я недовольно зыркнул в его сторону. Сегодня шутки приятеля хотя и были не уместны, но, безусловно, достигали своей цели.

— Стало быть, твои слова легче медяка…

— Почему? — не понял Дейв.

— Еще минуту назад ты обещал мне работу именно у небесников…

Прищурившись, приятель долго ничего не отвечал, а затем покачал головой:

— Не совсем так. Я говорил, что машинерии будут летные, не больше того…

Теперь я окончательно перестал что-либо понимать. Если я не ошибался, то устроиться механиком в частные ангары, где служили гражданские летуны, было еще сложнее, чем к военным, которые зачастую редко смотрели в бумаги — им был важен профессионализм, а не красная печать Цеха в нижней части патента.

— Ни к частникам и ни к военным… Тогда к кому? — здраво рассудил я.

— Узнаешь, — Дейв опустошил бокал и добавил: — Только подтверди-ка еще раз, ты согласен?

— В моем положении… Мог бы и не спрашивать.

Дейв улыбнулся, посмотрел куда-то вбок, кивнул и, хлопнув меня по плечу, произнес:

— Тогда чего же мы ждем? Вперед! До второго ужина я должен представить тебя новому работодателю, который не даст моему другу умереть с голоду.

Я успел заметить, как в дальней части зала возникла фигура — возможно, просто одинокий посетитель — и исчезла в подсобных помещениях паба. Поспешив за Дейвом, я не стал придавать этому факту особого значения.

Улица встретила нас невыносимым шумом. Настоящий калейдоскоп фырчащих, бурчащих, трещащих и иных невоспроизводимых звуков навалился на нас со всех сторон.

Отсек Серых труб, как его называли местные, или Промышленный альянс — как было написано на городских таблицах, был не самым лучшим местом для прогулок. Особенно сегодня. В месяц презентаций сюда съезжалось такое количество толстосумов, что голова шла кругом от их дымящих кортежей, заполонявших не только узкие улочки нашего города, но и все небесное пространство над ним. И тогда механические кареты разрывали тишину звонкими клаксонами, дирижабли — оглушающими трубами-оповещателями, а возмущенные прохожие — лужеными глотками. Каждый хотел продемонстрировать свое превосходство, тем более в таком щекотливом вопросе, как лидерство на запруженной дороге. В такие минуты элементарная вежливость уходила на второй план и каждый мнил себя не ниже мэра или члена Верхушки. Поэтому и возникали бесчисленные заторы, стычки и, наконец, просто аварии.