Андрей Столяров: Изгнание беса (сборник)

А в качестве последней отчаянной меры, долженствующей продемонстрировать Киеву, что Россия вовсе не безучастна к их общей судьбе, в лагерь Жанны, разбитый неподалеку от Ямполя, вылетает свеженазначенный советник президента России. Это, естественно, Кармазанов; кандидатура не вызывает сомнений ни у кого. Кармазанов открыл Иоанну, когда она была еще девочкой из провинции, он пристроил ее и ввел в сферы высокой политики, именно Кармазанову, вероятно, принадлежит идея «Севастопольской обороны», вот теперь он пусть и улаживает то, что наворотил. В конце концов, фигура не велика; ерунда, ею можно пожертвовать ради стратегических интересов. Хорошо, когда есть на кого свалить все ошибки.

Разумеется, самого Кармазанова подобное поручение вовсе не радует. Меньше всего он хотел бы сейчас встретиться с Жанной лицом к лицу. И не столько, наверное, потому что боится попасть под ее влияние, сколько – просто не может общаться с той, что пренебрегла его руководством. К сожалению, так уж устроен этот удивительный человек. Он все помнит, и он никогда ничего не прощает. Самолюбие затмевает для него все остальное. Но и отказаться от данного поручения Кармазанов тоже не в состоянии. Иоанна, Дева – действительно его креатура. Кроме Жанны у него нет крупных карт в изматывающем поединке с судьбой. Если он сейчас выкажет слабость, тем более непослушание, политическая карьера его будет закончена навсегда. Это Кармазанов понимает совершенно отчетливо.

Вот почему когда поздним вечером 15 сентября он довольно-таки неуклюже выпрыгивает из вертолета, севшего на окраине лагеря, мысли его смятенны, а сердце раздирают самые противоречивые чувства. С одной стороны, он хотел бы как можно точнее выполнить поручение президента: вернуть Жанну в Москву и прекратить хотя бы на время безумие, взбалтывающее жизнь двух республик, в идеале, быть может, восстановить прежние отношения учителя и ученика; правда, краем сознания он догадывается, что это уже нереально, а с другой – он страстно жаждет совершенно противоположного: чтобы самоуверенная, наглая, зазнавшаяся девчонка, с такой легкостью разрушившая его мечты, бросилась бы в отверзающийся провал и там свернула бы себе шею. Потому что Кармазанов и в самом деле ничего не прощает. Чем хуже, тем лучше – вот лозунг его теперешнего настроения. Если не удастся так, как надо ему, пусть не удастся никак. Разрушение – это то, от чего он испытывает какое-то острое удовольствие.

Правда, на пару мгновений его охватывает смятение. Вертолет приземляется на пригорке, откуда идет пологий спуск в пойму реки. Собственно лагерь располагается вдоль ее стекловидного уплотнения. Фантастическая картина вдруг распахивается перед Кармазановым. Он видит сотни, может быть, тысячи желтых костров, заполнивших берег. Где-то играет магнитофон, а где-то слышна гитара, выплескивающая переборы. В центре лагеря пляшут – вскрикивая и мерно ударяя в ладони, а у меньших костров – сидят, зачерпывая из котелков дымящуюся похлебку. Звуки разлетаются до краев южной ночи: легкая музыка, голоса, стук топориков, взрывы безмятежного смеха… Это – целый мир, вызванный к жизни волей одного человека. Вероятно, так же кочевали когда-то древние степные народы. Кармазанов прямо-таки потрясен масштабами происходящего. Одно дело – читать об этом в газетах, видеть по телевизору, и совсем другое – узреть великое смешение языков собственными глазами. Костры – будто угли, из которых займется стихия пожара. Размах огненного простора будоражит воображение. Кажется, что этот грандиозный поток сметет все преграды. Тем более, что пока они в сопровождении одного из братьев Степано, держащего руку подмышкой, с оружием, как сразу же догадывается Кармазанов, спускаются по травяному откосу к штабной палатке, Зайчик, с ироничным почтением встретивший «господина советника», успевает прочесть ему целую лекцию о «Русской армии». И то, что в ее составе – представители многих национальностей, потому название «русская» мы практически не используем; и то, что дисциплина в ней добровольная, а значит и речи не может быть ни о каком принуждении, и то, как восторженно, будто освободителей, встречает их население, и какое снабжение, и сколько аккредитовано русских и иностранных корреспондентов. Вчера даже прилетела бригада из «Си-эн-эн», сообщает он с гордостью.

Его искреннее вдохновение тоже – захватывает. Тепла звездная ночь, гулко пространство, раскинувшееся степными огнями. Кармазанов испытывает нечто вроде волнения. А вдруг в самом деле осуществится здесь долгожданное чудо? Вдруг волшебная сила предназначения преодолеет мощь двух государств? Вдруг народная «армия» Жанны действительно войдет в Киев, и ликующие звоны колоколов возвестят о новой эпохе? Вероятно, он некоторое время колеблется. Перспективы заманчивы; звонко, радостно, нетерпеливо стучит у него сердце. Глаза начинают светиться фиолетово-темным расплавом. Но тут дважды дурным низким голосом взрыкивает сирена на другом берегу реки, мегафонное эхо, как ветер, проходит по ивам, вспыхивают туманные прожектора и безжалостными руками обшаривают небо и землю. Это украинский спецназ демонстрирует боевую готовность. Сказочные дремы развеиваются, сон не выдерживает столкновения с грубой реальностью. Д. Н. Кармазанов снова сух и спокоен. Он опять твердо знает, что ему следует делать. Молча следует он в поставленную шатром штабную палатку и бесстрастным взором окидывает набившихся туда командиров. И хотя ему, разумеется, не слишком приятно общаться с бывшими своими сотрудниками, уговаривать тех, кому недавно было вполне достаточно приказать, он с присущей ему энергией очерчивает создавшееся положение. Коротко, внятно и безапелляционно разъясняет он, что объединить два независимых государства им никто не позволит. Какие бы ни были даны сейчас обещания, выполнены они не будут. С какими бы декларациями ни выступили Россия и Украина, все останется на бумаге. Какие бы решения не принимались, они никогда не будут претворены в жизнь. Наивно было бы думать, что может произойти нечто иное. Вы хоть представляете, на что идете? – высокомерно интересуется он. Там, на другой стороне, не просто спецназ, там – ярые националисты. У них – оружие, техника, они будут стрелять не задумываясь. Положение их беспроигрышное: они защищают свою страну. Их не осудит ни одна международная организация… Он постукивает по импровизированному столу костяшками пальцев. Он поочередно склоняется к командирам то справа, то слева. Он намеренно заостряет некоторые из своих аргументов. Он рассчитывает на дискуссию, потому что умеет думать быстрее и лучше других, и надеется, подавив доводами оппонентов, сбить их с толку и перетянуть на свою сторону. Главное, сейчас выиграть время, не дать «армии» превратиться в лавину, рушащуюся с горы.