Аркадий Неминов - Пять граммов бессмертия (сборник)

Тем временем путники подошли к небольшой речушке, заросшей по берегу кустарником и выгоревшей на солнце травой. Блоха деловито шлепнулась в воду и скрылась из виду. Спец подошел к тому месту, куда она прыгнула, и стал вглядываться в мутную воду.

– Кхм, хм! – услышал он вдруг чей-то негромкий кашель у себя за спиной. Сзади, опираясь на палку, стоял вылитый шолоховский дед Щукарь из известного кинофильма. – Здеся и рыбы-то нет, не говоря про людей!

Щукарь усмехнулся в седые усы, поправил ушанку с заломленным ухом и стал хлопать себя по бокам, видимо, в поисках курева. Так ничего и не найдя, он плюнул и подошел к Петровичу.

– Я извиняюсь, конечно, можно полюбопытствовать: уж не к нашей ли бабке Лукерье вы пожаловали? У нас здеся лет тридцать, почитай, никого не было. Да и остались во всей деревне только мы с Лукерьей. Вот я и подумал, – со значением подняв палец, продолжил дед, – ежели не ко мне, тогда – к ней! – и, удовлетворенный своим логическим выводом, почесал нос палкой.

– Ну да, к ней… мне бы на тот берег переправиться. У вас здесь не глубоко? – спросил Петрович.

Старик еще раз многозначительно кашлянул и поманил его за собой. Они подошли к кустам неподалеку, и Щукарь, заговорщицки подмигнув, выволок откуда-то из зарослей утлую лодчонку, позеленевшую от старости и покрытую какой-то слизью.

– Карета подана! – старик был явно доволен произведенным эффектом. Еще раз кашлянув, сообщил: – Я для Лушки что хошь сделаю! – и добавил, немного подумав: – И для ее гостей – тоже!

После этого загадочный дед повернулся и исчез за кустами.

«Ну, дела!» – Спец почесал затылок. Однако проблемы с переправой уже не существовало, и он, критически оглядев лодчонку, столкнул ее в воду. Оттолкнувшись от берега веслом, Петрович направил свой «корабль» к горке, на которую указывала блоха…

Пристав к довольно отлогому противоположному берегу, измученный борьбой с непослушной посудиной, Спец выполз на сушу, прилег, подложив под голову подвернувшийся валун, и подумал, что неплохо было бы сейчас подзаправиться, ведь целый день крошки во рту не было…

– Поосторожней можно?! – раздалось над самым ухом Петровича. Валун вдруг зашевелился и отполз. Блоха, – а это была она, недовольно вращая глазками, увещевала: – Вот ты все о брюхе своем думаешь, а знаешь, почему я так долго живу? Ем мало! А если и ем, то корешки да листочки, ягоду опять же, грибочки всякие. Я, это… «виртарьянка», вот!

– Может, вегетарианка? – хмуро поправил ее Спец. – Я бы сейчас и траву съел!

– Ну, пусть вегер… верген… тьфу, напасть! Язык сломаешь! Дык ты, милок, аккурат на своем обеде и сидишь!

Спец поспешно приподнялся, но ничего, кроме обычной для речного берега растительности, не увидел. Зато увидел огромного земляного червя, выползавшего из-под смятой травы.

– Ну, чего смотришь, хватай его, уползет ведь! – блоха дробно, по-старушечьи засмеялась. – Этот червячок не простой, – отсмеявшись, назидательно продолжила мудрая блоха, – тебе будет достаточно только его кусочка, чтобы насытиться на неделю. Старичка-то, Саввича, помнишь? Ему трех хлебаков хватает на зиму. Я научила! Да лови же его, уйдет!

– Значит, хлебак? – Петрович схватил извивающегося червя за кончик и поднял над землей. – А как его есть-то? Может, пожарить или еще как?..

Он поднес червя поближе к глазам и почувствовал вдруг, как тело червяка стало меняться на глазах. Червь начал растягиваться, как резинка, из коричневого он вдруг превратился в ярко-зеленого, затем – в желтого. От увиденного Спец сразу есть расхотел.

– Что за черт! – воскликнул Петрович и отбросил его на траву. Хлебак мгновенно принял прежний вид и, проворно извиваясь, попытался скрыться.

– А ты все же споймай его да в коробочку пристрой, тады он безобразничать и перестанет! – старуха-блоха указала отвратительной лапкой на спичечный коробок, валявшийся под кустом. – Небось, Саввич обронил.

Послушавшись мудрого совета прихватить хлебака, Спец, ведомый проводником-блохой, добрался до неприметной горки, снизу облепленной рыжим кустарником, а сверху сплошь заросшей бурым мхом. Блоха долго топталась у подножия, словно соображая куда идти, затем, видимо, приняв решение, поскакала прямо к черному пню, за которым угадывалось небольшое углубление в каменной стене горки.

– А горка-то не такая уж и маленькая, – изрек Спец и прибавил: – А пещерки-то – тю-тю!

Блоха, не обращая никакого внимания на слова Петровича, продолжала что-то вынюхивать за пнем.